Все еще ухмыляясь, Нильс прислонился к косяку и посмотрел на меня.
– Брауни, мы победили.
Нильс медленно обошел кровать и сел на краешек.
Лабрадор тотчас встал и прижался к нему.
– Ну, теперь тебе не придется проводить ночи в коробке в одиночестве.
Он почесал собаку за ухом, и пес улегся ему на колени.
Солнечный луч прорвался сквозь листву деревьев и осветил этих двоих, усилив контраст между
ними.
На моей кровати сидели огромный коричневый пес, который был игривым и милым, и мой
похититель, гангстер, который был таким же ледяным, как айсберг.
Он выглядел замечательно. И я подумала, что, наверное, огромное количество девушек сохли по
нему.
У него были четкие, но в то же время мягкие черты лица. Волевой подбородок и широкий лоб, ярко
выраженные скулы. Он был определенно красив.
Одинаковыми у Нильса и лабрадора были глаза. Хотя, нет, одинаковым был только их цвет. Глаза
Нильса были холодными и колючими, в то время как глаза собаки искрились любовью и доверием.
Как только эти двое могли так хорошо общаться, если они были такими разными?
Разве нет такой поговорки, что каков хозяин, такова и собака?
Так почему же собака так любила этого похитителя? Он же наверняка не знал ни что такое доверие, ни что такое расположение, не говоря уж о том, что такое любовь.
Для него, вероятно, это были ничего не значащие термины, которые присутствовали только у
нормального слабого человека.
Термины, которые присутствовали в моем лексиконе. В одно мгновение я снова почувствовала
беспомощность и одиночество, и мне пришлось очень сильно постараться, чтобы ничего не показать.
– Ты плакала? – тихо спросил он.
Я вздрогнула и уставилась на него.
– Что?
– Я спросил, плакала ли ты? – повторил он свой вопрос с легкой улыбкой на лице.
– С чего ты взял?
Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут же его захлопнул.
Бесконечно долго мы сидели и смотрели друг другу в глаза.
– Я бы на твоем месте плакал.
Его голос был тверд и он не сводил с меня взгляда.
– Я не плакала.
Он слегка кивнул.
– Ну ладно.
Он встал и, обойдя кровать, пошел к двери. Я провожала его глазами.
Он взялся за дверную ручку, но остановился. Его взгляд был направлен на Брауни.
– Спасибо.
Мои брови поднялись, и я подумала, что у меня галлюцинации.
– За что?
– Благодаря тебе, теперь Брауни может спать наверху.
Слабая улыбка появилась на его губах, его взгляд все же перешел на меня, прежде чем он
развернулся и ушел.
Будто громом пораженная, я сидела на кровати, уставившись на дверь, которая с тихим щелчком
захлопнулась.
Были ли его глаза только что не такими холодными, как всегда?