Тамми, тяжело дыша, села на кровати, тщетно пытаясь прикрыться изорванной в клочья одеждой. Кожа горела огнем там, где ее касались руки и губы слетевшего с катушек мужа, сердце колотилось так, что девушке казалось — еще немного, и оно выпрыгнет из груди. Но, закрывая глаза, она снова и снова видела перед собой пылающие огнем безумия бирюзовые омуты, выворачивавшие ее душу наизнанку, и его тихое прости продолжало эхом звучать в голове, разливаясь огненным потоком внутри. С ней творилось что-то странное, боль не отпускала, словно в груди образовалась кровоточащая незаживающая рана. Дернув с силой никак не желающее сниматься рубиновое сердце, она горько заплакала, сжимая в кулаке драгоценный подарок темного властелина.
****
Рэйнэн всю ночь крушил зал для тренировок, пытаясь болью физической заглушить боль душевную. Руки, разбитые в кровь, после каждого удара оставляли на стене кровавые дорожки, но он словно обезумел, не замечая ничего вокруг, методично уничтожая все, что попадалось на его пути. Выплескивая наружу заполняющую его до краев ярость, император не заметил вошедшего в комнату советника Граха.
Таким владыку Трэм не видел никогда. Глаза Рэйнэна потемнели, утратив радужку, превратились в бездонную зловещую пропасть, темные реки жил проступили наружу, отчего и без того смуглая кожа казалась почти черной. С окровавленных рук на пол падали густые, тягучие капли. Тьма окутывала мужчину колышущимся туманом. Он был похож на дикого, остервенелого зверя.
— Рэйн?! — позвал советник, и в туже минуту был сметен злой бесконтрольной магией. Он едва успел выставить блок, спасаясь от ставшего похожим на разгневанную стихию Рэйнэна. Владыка застыл и, тяжело дыша, уставился невидящим взором на лежащего на полу первого советника.
— Рэйн, это я — Трэм, — тихий голос друга вернул императора к жизни. Во взгляде Рэйнэна появилась осмысленность. Встряхнув головой, словно прогоняя назойливое видение, он спросил:
— Что ты здесь делаешь?
— Я нашел то, что ты просил, — Трэм поднялся с пола и протянул владыке пожелтевшее от времени письмо с сорванной печатью.
Посмотрев на руки, похожие на кровавое месиво, Рэйнэн отодрал от рубахи лоскуты, обмотав их вокруг израненных ладоней. Взяв руки бумагу, он стал внимательно ее изучать.
— Тебе надо к целителю, я позову Эркана, — Трэм тревожно разглядывал мгновенно пропитавшиеся кровью полоски ткани на руках властелина.
— Не надо. Мне больно, значит, я живой, — произнес Рэйнэн, — а пока я жив, я буду бороться…
— С кем? — удивился первый советник.
— Не с кем… за что, — продолжал говорить загадками владыка. — Неважно. Пойдём. Где ты это взял?