Мое легкое, беззаботное настроение исчезло, оставив на его месте напряженность и скованность. Как и в прошлый раз, я села спереди, и всю дорогу не сводила глаз с видов за окном. Но за те редкие случаи, когда Кристиан о чем-то говорил, я полностью оборачивалась вслух. Я сама удивлялась своей реакцией на его голос, ведь это получалось интуитивно.
И каждый раз я ругала себя за такое. Я не хотела быть влюбленной дурочкой, о чем уже подозревала, судя по своим действиям. Явно, что Кристиан совершенно мной не интересуется, а то произошедшее в палатке еще ничего не доказывает, ведь влечение мужчины и женщины естественно, особенно в таком замкнутом пространстве.
Теперь я ясно поняла, что теперь мне следует держаться от него на стороне, чтобы не было соблазна повторить поцелуй. Думаю, еще не поздно.
«Ведь я не влюбилась!».
Я просто не хочу остаться с разбитым сердцем, прекрасно зная, что это такое по прочитанным мной книгам.
«Ну что за глупости! Конечно, он красив, но это не значит, что я должна его шарахаться. Я вполне могу вести себя с ним по-дружески, как любой из моей компании. Тем более мне предстоит задать ему много вопросов. А чтобы получить на них ответы, мне нужно будет войти к нему в доверие».
Когда я зашла в дом, было пять минут шестого. На пороге меня встретила мама:
– Ох! Ну, наконец-то ты приехала. А то я уже тут заскучала.
– Мам, а как ты будешь жить, когда я буду учиться в университете? – с теплой улыбкой на лице спросила я.
За ужином я рассказала ей все, что могла. И этого, как ни странно, оказалось мало. Я начала с купания в озере, но вырезала момент, когда Тед чуть не утонул, чтобы лишний раз не беспокоить ее.
– К вечеру мы разожгли костер, и парни не смогли удержаться от того, чтобы рассказывать нам кучу страшных историй, – со смехом в голосе сказала я. – Оборотни, зомби, вампиры…
После этих слов на лице моей мамы отразился страх. Мне показалось, что в ее глазах отразился ужас, сменившийся болью и, в конце концов, замешательством.
– Мам? С тобой все в порядке?
Она выдавила из себя улыбку, которая выглядела искусственно и наиграно, и дрожащим голосом промолвила:
– Конечно.
Я была уверена в том, что она соврала мне, тем более у нее никогда не получалось лгать. Если Элизабет хотела что-то скрыть от меня, то я должна была хотя бы попробовать выудить из нее правду.
– А ты знаешь, что лгунья из тебя никудышная, – как можно небрежнее сказала я. – Что случилось?
– Ты ошибаешься, Кэйли, – строго сказала мама, но тут же улыбнулась. – Хочешь еще добавки?
На том мы и разошлись. У меня не было ни малейшего желания продолжать разговор, когда я точно видела на лице мамы тревогу и ужасное упрямство.