Я развернулась к потухшему костру спиной и собралась идти в свою палатку. Но когда я увидела Кристиана, облокотившегося локтем на машину, то резко замерла. Этот вид определенно что-то напоминал. По его лицу я не смогла даже близко определить, о чем он думает. Но мне это и не надо было, поэтому пошла к палатке с таким видом, будто ничего не произошло.
Когда я легла в свой спальный мешок, в моей голове снова и снова прокручивались картины произошедшего со мной «нервного срыва». У меня никак не укладывалась мысль о том, что все это проделывала я в то время, как моим телом управляла совсем не «я». Хотя существует несколько довольно веских причин, противоречащих действительности. Во-первых, я не умела так умело драться. Эта «Я» проделывала такие трюки, которые можно увидеть только в кино. Во-вторых, как я не пыталась, я не могла остановить свое тело.
И вот только когда я подумала о причинах этого происшествия, вспомнила про то, что увидела перед этим. Все последующее время я старалась не думать об этом – так ужасно это было. Но теперь ничто не могло помешать мне проанализировать эти образы и окунуться в те неведомые ощущения. Словно посторонний наблюдатель я видела кровь, убийства и ненависть в глазах тех, кто это делал.
Я помню, что образы в моей голове возникали с бешеной скоростью, из-за чего трудно было понять что-либо. Но вопреки этому сейчас восполнить все картины не составляет трудности. Погрузившись в воспоминания, я словно начала засыпать, видя перед собой все произошедшее ранее.
Все началось с того, что группа археологов, или туристов, обнаружили под обломками древнего храма огромную комнату. Она была не пуста. Главной находкой оказались несколько саркофагов. И люди открыли один из них, который стоял во главе, будто на престоле. Вот тогда и начался кошмар.
Мужчина, лет сорока с глазами ярко-красного цвета, убивал каждого, кто находился поблизости. Он свернул голову сначала одному, потом другому – и так умерли все до одного. Хотя с самым старым дело обстояло немного иначе – тот смело подошел к убийце и заглянул ему в глаза.
Теперь картина предстала передо мной уже в другом ракурсе – я будто была тем самым освободившимся из заточения и почувствовала невыносимую боль груди. Нет, боль была не физической, а скорее душевной. Я затрудняюсь объяснить ее, но все же попробую. Словно от тебя оторвали часть, будто сердце разорвали на две части, которые тянуться друг к другу как магниты. И вот ты чувствуешь, что ты вот-вот притянешь ее, оставив у себя навечно, но нет. Эта половина вновь ускользает от тебя. Она где-то недалеко, ты ощущаешь ее тепло и слышишь каждое движение, но все равно не можешь дотянуться. Эта боль граничит на физическом и духовном уровне одновременно. Поэтому тяжело избавиться от нее или даже контролировать.