Говорю своему бывшему подчиненному, что решение он должен принимать сам, брать на себя ответственность, даже частично, за его судьбу я не могу – хватит, достаточно вмешивался в чужие жизни! Если же ему когда-нибудь потребуется работа, то постараюсь помочь. На том и расстаемся.
Интересно, как поступил бы я, окажись в такой ситуации лет 10–15 назад? Всеми силами держался бы за Службу, жаловался, критиковал, негодовал, но держался бы… Воин, поэт, умница Денис Давыдов писал: «…Слова, произносимые и превозносимые посредственностью: никуда не проситься и ни от чего не отказываться. Напротив, я всегда уверен был, что в ремесле нашем тот только выполняет долг свой, который переступает за черту свою, не равняется духом, как плечами, в шеренге с товарищами, на все напрашивается и ни от чего не отказывается». Слова великого гусара звучат мне укором: я сделан из другого теста, я всегда «равнялся духом, как плечами, в шеренге с товарищами»…
Разговор с сотоварищем разбередил-таки душу. Конечно, признайся, ты был бы счастлив, хотя и не подал бы виду, если бы тебя пригласили в Ясенево посоветоваться? По любому делу! Куда девалась бы твоя отрешенность? Какие дела могли бы тебя задержать? Вновь спор с самим собой. Да, был бы рад (…зов трубы, и встрепенется старый полковой конь?..), но и так ладно. Было и прошло. «Пред гением судьбы пора смириться, сэр!»
«…Пред гением судьбы…» Великолепные слова, что-то есть в них возвышающее. Не просто жизнь волочит тебя за шиворот, а есть гений судьбы, зорко присматривающий за каждым из нас, ввергающий нас в горести, дабы уберечь от горестей еще горших. Иными словами, что-то вроде старого КГБ.
Время меж тем приближается к часу. Столовой у нас нет, и надо двигаться домой, благо путь недалек. Все машины в разгоне – фирма работает. На улице сыплет снег – не снег, дождь – не дождь, лужи стали еще обширнее, а завалы грязного снега не уменьшились. Рискнуть и, презрев угрюмый рок, двинуться пешком? Промокнут и куртка, и шапка, и ботинки, и брюки. Выбор сделан: метро.
У станции метро под козырьком книжный развал. Дрожит на ветру продавец, книги прикрыты пластиковой прозрачной пленкой, как парниковая рассада. Полный выбор западных детективов – они годами пытались пробиться через «железный занавес». Занавес рухнул, на прилавки ворвались Чейз, Спиллейн, Стаут, почтенная Агата Кристи, комиссар Мегрэ. Их теснят Анжелики, железные короли, какие-то обнаженные красотки с преувеличенными грудями, инопланетяне, хироманты и астрологи. Удивительно, у всех книжных развалов постоянно толпятся люди. Неужели навеянная телевизором тоска по печатному слову? Ведь когда-то, совсем недавно, мы были не самым торгующим, а самым читающим народом мира.