– Зачем? – спросил Кравченко.
– Чтобы врачей из операционной в нужный момент отправить куда-нибудь в сторону, пусть иллюминацией полюбуются.
– Из чего сделаешь?
– У меня кое-что не запрещенное законом с собой есть. Только нужно два коробка спичек. Знаю, что курящих среди вас нет. Но – нужно…
– У меня есть… – сказал вдруг Филлимон, открыл тумбочку, покопался там и, вытащив два коробка спичек, передал Редкозубу. – Если свечки нужны, могу дать…
Сергей Ильич не стал выяснять, что Редкозуб задумал. Оставалось только надеяться, что он взрывом не разнесет в клочья всю операционную вместе с хирургами. Но обычно Редкозуб работал аккуратно и не делал лишнего.
В больнице, значит, все должно было пройти нормально. Тренер по армейскому рукопашному бою Редкозуб и бывший старший прапорщик спецназа ВДВ Величко имели документы, к которым придраться было невозможно, они официально оформлены в травматологическом отделении, а как ребята боевые, вполне могли вмешаться в ситуацию. Теперь главное в том, чтобы самому Лесничему с Кравченко не столкнуться с настоящей полицией. Полиция, естественно, будет подниматься в лифте, поэтому можно спуститься по лестнице, на первом этаже открыть любое окно и выпрыгнуть…
Кравченко как раз был занят тем, что открывал заклиненное окно на лестнице, когда на связь вышел Суматоха:
– Первый! Я – Пятый! Слышишь меня?
– Слышу, Егор Петрович. Есть, подозреваю, новости, если ты нашего возвращения не дожидаешься?
– Как обстановка?
– Мы вот-вот выйдем. Привычным методом, через окно. Всё. Уже выходим.
– Жду в машине. Есть новости. Интереснейшие…
– Первый, я – Седьмой, – вышел на связь Редька, уже который час прогуливающийся по другой стороне улицы. – Лучше обойти соседнее продолговатое здание и сесть в машину со стороны морга. С фасада работает следственная группа. Пока, конечно, не сильно себя утруждают, по сути, только готовятся начать работать, пока рассматривают прыгуна с седьмого этажа. Пять человек. Во! Фотограф камерой защелкал. «Вспышка» у камеры мощная, всю улицу освещает. Пойду я, пожалуй, в свою машину, пока меня не засветили. Я любую фотосессию категорически с детства не уважаю.
– Иващенко кто-то видит?
– Он спускается по пожарной лестнице, – сообщил Суматоха. – Половину уже одолел.
– Я спешу, командир, – подал голос сам Иващенко. – Оборудование все на мне. Я полезные вещи не теряю, вдруг придется опять Филлимона навещать.
– Хорошо. Рад за тебя и за твои полезные вещи. Спускайся. Мы выходим через окно.
Выход уже начался. Кравченко, предварительно изучив обстановку и убедившись в безопасности, уже выпрыгнул наружу и умудрился даже снегом почти не захрустеть. Лесничий вытащил из кармана тряпку, стер все отпечатки пальцев с оконных ручек, с рамы и с подоконника. Хоть они работали и в перчатках, но перчатки у всех в группе боевые, без пальцев, поэтому пальцы точно могут и должны отпечататься. Выбравшись наружу, он первым двинулся к торцу здания, где находилась пожарная лестница. Молча дождались, когда спустится Иващенко, и так же молча сразу двинулись в обход соседнего здания, потом в обход больничного морга, так вышли на дорогу и сели в машину к Суматохе. Никто, как показалось, за «волкодавами» не наблюдал.