– Я тоже, – пробормотал я, с трудом удерживаясь, чтобы не дать ему хорошего пинка.
Но Стивен расхохотался и спросил его:
– Что же вы будете делать, Самми, когда начнется сражение?
– Мистер Соммерс, – ответил он. – Я затратил несколько часов на рытье ямы за тем деревом, сквозь которое, я надеюсь, пули не будут проходить. Там я, будучи человеком мирным, буду ждать, когда вы одержите победу.
– А если арабы проникнут сюда, Самми?
– Тогда, сэр, мне придется положиться на быстроту своих ног.
В это время в лагере работорговцев, бывшем до сих чрезвычайно тихим, поднялся ужасный шум, и как раз в этот самый момент первый отблеск зари заиграл на стволах наших ружей.
– Смотрите, – закричал я, наскоро проглатывая остатки своего кофе, – там что-то происходит!
Шум становился все сильнее и сильнее. Я ясно слышал проклятия и крики ужаса. Потом последовали ружейные выстрелы, вопли агонии и топот множества бегущих ног.
Рассвет наступал быстро, как это бывает в этих широтах. Еще минуты три – и сквозь серый туман зари мы увидели кучки черных фигур, карабкавшихся вверх по склону, по направлению к нам. К некоторым из них, казалось, были привязаны целые поленья, некоторые ползли на четвереньках, некоторые тащили за руку детей – все кричали во весь голос.
– Невольники атакуют нас, – сказал Стивен, хватая свое ружье.
– Не стреляйте! – крикнул я. – Я думаю, что они вырвались на свободу и ищут у нас защиты.
Я был прав. Эти несчастные создания воспользовались двумя ножами, тайком переданными им нашими людьми. Разрезав за ночь связывавшие их веревки, они бежали под нашу защиту. Они приближались ужасной толпой – на шеях многих из них все еще оставались деревянные хомуты, от которых они не имели времени освободиться, так как арабы шли за ними и стреляли. Положение было чрезвычайно серьезным, так как если бы они ворвались в наш лагерь, мы были бы смяты ими и должны были бы пасть под пулями работорговцев.
– Ханс, – закричал я, – возьми людей, которые в прошлую ночь были с тобою у работорговцев, и попробуй провести невольников за наш лагерь. Скорей, скорей, пока мы не растоптаны!
Ханс бросился в сторону, и скоро я увидел его и двух других людей бегущими навстречу приближавшейся толпе. Чтобы привлечь ее внимание, Ханс размахивал чем-то белым, кажется рубашкой. Бежавшие впереди всех остановились и, увидев дула наших ружей, закричали:
– Сжальтесь! Спасите нас!
Это было счастливым обстоятельством, так как Ханс и его товарищи никогда не смогли бы остановить их. Потом белая рубашка оказалась слева от нашего бома, на пути в кусты и в высокую траву, растущую за лагерем. За ней следовала толпа невольников, точно стадо овец за передовым бараном с колокольчиком.