Хотя это и было против моих правил, но я дал ему хорошую порцию водки, которую он выпил одним духом. Кроме того, я пожал старику руку и поблагодарил его, что, по-видимому, было для него еще приятнее, так как он пробормотал, что все это пустяки, что если бы погиб я, то погиб бы и он и что он думал о себе, а не обо мне. При этом с его плоского носа скатились две крупные слезы, но они могли быть вызваны водкой.
Итак, мы были победителями и чувствовали себя в безопасности, ибо знали, что бежавшие в небольшом числе работорговцы больше не нападут на нас. Прежде всего мы подумали о пище, так как полдень уже давно прошел и мы умирали от голода. Но для приготовления обеда нужен повар, а это напомнило нам о Самми. Стивен, находившийся в таком веселом настроении, что скорее плясал, нежели ходил (пробитый пулей солнечный шлем съехал у него на самый затылок), отправился искать его и вскоре позвал меня встревоженным голосом. Я пошел на зов в заднюю часть лагеря и увидел его около похожей на могилу норы, вырытой за одиноким терновым деревом. На дне ее лежало чье-то тело. По всем признакам, это был Самми. Мы помогли ему подняться – он встал, ничего не соображая и не выпуская из рук большой толстой Библии в переплете. В самом центре этой Библии была дыра от пули, застрявшей, помнится мне, дойдя до Первой книги Самуила. Что касается Самми, то он, по-видимому, был цел и невредим. После того как мы побрызгали на него водой (он не любил воды), он довольно быстро ожил.
– Джентльмены, – сказал он, – будучи, как я уже говорил, человеком мирным, я сидел в своем убежище и искал утешения в религии, – (в минуты опасности он становился чрезвычайно религиозным). – Наконец стрельба ослабела, и я, думая, что враг бежал, решил выглянуть наружу. На всякий случай я держал Библию перед лицом. Дальше я ничего не помню.
– Да, – сказал Стивен, – пуля попала в Библию, Библия стукнула вас по голове и оглушила.
– Вот, – сказал Самми, – как справедливо то, чему я учил: «Книга – щит правдивых». Теперь я понимаю, почему предчувствие заставило меня взять старую, толстую Библию, принадлежавшую моей покойной матери, а не тоненькую, подаренную мне учителем воскресной школы, через которую вражеская пуля прошла бы насквозь.
После этого он ушел готовить обед.
Подкрепившись едой, мы стали обсуждать создавшееся положение. Перед нами стоял вопрос, что делать с невольниками. Они сидели группами за изгородью (многие из них носили следы недавней схватки) и тупо смотрели на нас. Потом вдруг все в один голос начали просить пищи.