– А вы вверьте ее Божьему промыслу сейчас, когда она выросла и пребывает в добром здравии, – ответила я, – и уповайте на божественное провидение, а если мы, упаси Господи, потеряем вас, я останусь ей другом и советчиком до самого своего последнего вздоха. Мисс Кэтрин – хорошая девочка и никогда умышленно не поступит дурно, а те, кто исполняют свой долг, всегда в конце концов бывают вознаграждены.
Наступила весна, однако мистер Линтон так и не набрал былую силу, хотя и начал вновь совершать прогулки с дочерью, обходя свои владения. Ей в силу неопытности это показалось верным признаком выздоровления. Зачастую у него на щеках горел румянец и блестели глаза, но и тогда по наивности Кэтрин считала, что видит свидетельства его победы над болезнью. В день ее семнадцатилетия он против обыкновения не пошел на могилу жены – в тот день шел дождь, и я заметила:
– Надеюсь, сегодня вы не отправитесь на кладбище?
– Да, в этом году я немного повременю, – был мне ответ.
Он вновь написал Линтону, высказав настоятельное желание увидеть племянника, и будь у больного достаточно сносный вид, его отец, я уверена, разрешил бы ему прийти. Но, как видно, юноша к тому времени был уже не жилец, и от него лишь пришло письмо, написанное явно под диктовку его отца. Линтон писал в ответ, что, хотя мистер Хитклиф запрещает ему ходить в усадьбу, ему лестно и приятно, что дядя не оставляет его своим вниманием. Также мальчик высказал надежду, что они могли бы встретиться с дядей на прогулке, и тогда он лично испросил бы разрешения не разлучаться со своей кузиной так надолго.
Эта часть письма была простой и безыскусной и, возможно, написана самим юношей. Хитклиф знал, что его сын способен сам достаточно красноречиво умолять о том, чтобы ему вернули общество Кэтрин.
«Я не прошу, – говорилось в послании, – чтобы ей разрешили приходить сюда, но неужели мне так никогда и не удастся увидеться с ней только потому, что мой отец запрещает мне бывать в ее доме, а вы не разрешаете ей посещать меня в моем? Очень вас прошу хотя бы изредка выезжать с ней на дорогу к Перевалу, чтобы мы могли встретиться и обменяться парой слов в вашем присутствии. Мы не совершили ничего плохого, за что следовало бы нас разлучить. Вы сами говорили, что не имеете причин испытывать ко мне ненависть или отвращение, посему, дорогой дядюшка, умоляю, пришлите мне завтра добрую весточку и позвольте увидеться с вами там, где вам будет угодно, но только не в усадьбе “Скворцы”. Я верю, что, поговорив со мной, вы придете к выводу, что мне не передался нрав моего отца. Видит Бог, мой отец сам уверяет, что я в большей степени ваш племянник, чем его сын. И хотя есть в моем характере такие дурные черты, которые делают меня недостойным Кэтрин, она мне их прощала, и потому прошу вас простить меня ради нее. Вы спрашиваете меня о моем здоровье? Так вот, оно улучшилось, но пока я лишен надежд, пока я обречен на одиночество либо на общество тех, кто никогда не любил и не полюбит меня, как могу я быть здоровым и веселым?»