Но оно кончилось. Так и должно было случиться, потому что рано или поздно все мы вспоминаем о себе. И пусть добрые и великодушные могут гордиться собой по праву, в отличие от тех, кто подавляет окружающих, но счастье кончается в тот самый миг, когда силою обстоятельств каждый чувствует, что его интересы – не самое главное для другого, близкого ему человека. Как-то теплым сентябрьским вечером я шла из сада с тяжелой корзиной собранных мною яблок. Было уже темно, и луна выглядывала из-за стены, окружавшей двор, заставляя тени трепетать и прятаться в углах за бесчисленными выступами здания. Я поставила свою ношу на порог у дверей в кухню и замешкалась, чтобы вдохнуть полной грудью теплый, напоенный ароматами воздух. Я стояла спиной к дверям и любовалась на луну, когда услышала за спиной чей-то голос:
– Нелли, это ты?
Голос был низкий, и звучал как у иностранца, но то, как было произнесено мое имя, показалось мне знакомым. Я с опаской оглянулась, чтобы узнать, кто говорит, ведь все двери были закрыты, а я никого не видела на пути к кухне. На крыльце кто-то зашевелился, и, подойдя ближе, я увидела высокого мужчину, темнолицего, темноволосого, в темной одежде. Он стоял, прислонившись к двери и взявшись за щеколду, как будто собирался войти. «Кто бы это мог быть? – подумала я. – Мистер Эрншо? Нет, только не он. Голос совсем другой».
– Я жду здесь уже целый час, – продолжал человек на крыльце, а я глядела и глядела на него, но не могла признать, и кругом все было тихо, как на кладбище. – Я не посмел войти. Ты меня так и не узнала! Посмотри, я не чужой!
Луч света упал на его лицо и осветил землистые щеки, наполовину скрытые черными бакенбардами, насупленный лоб, запавшие глаза. Вот их-то я и узнала.
– Неужели! – вскричала я, всплеснув руками в изумлении и не понимая, живой человек передо мной или призрак. – Ты действительно вернулся? Ты ли это?
– Да, это я – Хитклиф, – отвечал он, переводя взгляд с меня на окна, в которых отражалась вереница мерцающих лун, но ни огонька, ни отсвета изнутри. – Они дома? Где она? Нелли, ты не рада, но не волнуйся и не бойся меня. Она здесь? Хочу перемолвиться хоть одним словечком с твоей хозяйкой. Ступай же и скажи ей, что ее хочет увидеть кое-кто из Гиммертона.
– А ты подумал, что она почувствует, увидев тебя? – воскликнула я. – Что с нею станется? Я сама не своя от удивления, а она так и просто ума лишится. Но ты… вы и вправду Хитклиф! Но как вы изменились, просто уму непостижимо! Вы что, в армии служили?
– Ступай и передай своей госпоже мои слова, – нетерпеливо перебил он меня. – Я в аду сгорю дотла, если ты этого не сделаешь.