— Поймите все: нам повезло, поймите. Все видели ленты с Дану. Того, кто не восхищен ими, можно спокойно выбрасывать из шлюза, как мертвого. Но фильм ничто рядом с реальностью.
— Я видела все своими глазами, я не буду эгоистичной; следующее чудо увидит кто-то другой, потом последуют новые. Если Мы никогда не вернемся домой, боги предоставят нам больше приключений, чем кому-либо из рода людского. — Она извлекла звонкий аккорд из своего инструмента. — Кто попробует возразить мне? Вселенная наша, я не вижу никакого предела.
— А ты еще не сочинила балладу на эту тему? — спросил, быть может, излишне подвыпивший Бродерсен. — Помнится, я видел тебя за этим делом после возвращения.
Тогда он не стал настаивать, потому что Кейтлин не любила разговаривать о незаконченных произведениях, утверждая, что преждевременный интерес уносит с собой вдохновение. К тому же она немедленно отвлекла его на другое занятие.
Она согласно кивнула:
— Да.
— Так ты закончила ее, Кейтлин? — выпалил Лейно. — Прошу тебя, ради Бога, спой!
— Ну, если вы хотите, — отвечала она, услышав аплодисменты, — песня эта не о нас, о будущем, когда все люди будут путешествовать свободно, как мы сегодня. Потому что так будет, так обязательно будет. — Подпрыгнув, она села на край стола и, качая босыми ногами, перестроила сонадор на гитару. Млечный Путь на экране за спиной увенчал ее поднятую голову.
Ветер трубит, машут руки,
Настало время разлуки.
Прощайте все: облака, лес, река и небеса,
Молний, громов чудеса и лунной ночи роса.
Но куда б ни привел меня путь,
Песне дальше лететь, пушинкой порхнуть,
Нотой, мелодией чистой,
Памятью светлой, лучистой.
Суровы звезды, пусть ласков их свет
На тверди над нашей Землей,
Но дорога моя на тысячу лет
Пойми — я прощаюсь с тобой.
В небе звезды горят
И планеты кружат.
Пляшет жизнь среди утр и ночей,
Бурна как океан, или звонка как ручей.
Путь мой лег наугад —
Ждет ли рай, ждет ли ад,
Я отвечу мелодией чистой,
Памятью светлой, лучистой.
Кто сочтет чудеса,
Что сулят небеса?
Среди несчетных планет
Приди и бери — вот ответ.
И встретит нас новый дом,
И радостный ударит гром.
И запляшут девицы — зарницы, ей-ей!
Встречая желанных гостей.
И я воспою небеса,
Улыбку твою и глаза.
Пусть звездный несет хоровод
Вперед за народом народ.
Нотой, мелодией чистой,
Памятью светлой, лучистой
Я останусь в родной стороне
Только помни ты обо мне.
Но настанет конец и пути,
Ты прошедшего рай и ад
Поцелуй и прости,
Когда я вернусь назад.
Прошло несколько часов, и Вейзенберг объявил себя стариком и направился на уже нетвердых ногах в постель. Вскоре за ним последовал и Фиделио. (Интересно, нуждается ли каждая разумная раса в периодическом погружении в сон?) Фрида повела прочь Дозсу. Бродерсен увел Джоэль в уголок, там они посидели и переговорили негромко и откровенно. Лейно развлекал Кейтлин. А потом преднамеренно игнорировал Руэду и Сюзанну, хотя она с ним разговаривала; сухо улыбнувшись, перуанец предложил линкерше заново наполнить бокалы, после чего подтолкнул ее локтем к видеоэкрану, на котором светилась Дану, там они и уселись, поставив рядышком стулья. Свет приглушили, теперь он проникал только снаружи. Негромко играл один из Бранденбургских концертов Баха.