Лишённый возможности вытереть мокрое лицо, помощник Колдуна только моргал, корча смешные и жалкие рожи.
— Но я не мог отдать её другому!!!
Хлёсткий удар швырнул его на землю.
— Если бы ты только убил мою дочь, — проговорил вождь. — Я бы просто перерезал тебе горло. Но ты поднял руку на Глаз Гневной Матери. Поэтому смерть тебе выберет Совет Старейшин.
Потом он обернулся к замершим охотникам.
— Привяжите его к священному столбу. Там никакая магия не поможет ему освободиться.
— А где Бледная Лягушка?! — вдруг раздался крик Глухого Грома.
Колдун, с увлечением описывавший встречу с охотниками рода Рыжих Рысей, посланными старейшиной Твёрдым Зубом на его поиски, вначале попытался игнорировать этот вопрос. Однако, кажется, судьба девушки интересовала не только молодого охотника.
— Что случилось с Бледной Лягушкой? — поддержала его Берёзовый Листок.
— Почему она не пришла? Что вы с ней сделали? Она здорова?
Женщины, ещё сегодня утром готовые растерзать Бледную Лягушку, вдруг совершенно неожиданно проявили к ней живейшее участие.
Очевидно, даже для толстяка это оказалось полной неожиданностью, потому что он смог только смешавшись пробормотать:
— Осталась в жилище Отшельника.
— Одна!!! — вскричала Берёзовый Листок.
— Бедная девочка! — запричитала Расторопная Белка. — Да что же это такое!!!
— О чём вы только думали!
Вождь, как и другие охотники, окончательно растерялся, так что какое-то время аратачки продолжали кричать, наседая на хлопавшего глазами заморца… Пожалуй, больше всех удивлённого происходящим.
— Да ничего с ней не случится! — рявкнул он, наконец. — Забыли, мой вигвам из камня и окружён стеной?!
Только после этого женщины сбавили тон.
— Бледная Лягушка совершила то, для чего прислал её к нам Владыка вод! — громко объявил пришедший в себя Колдун.
И дождавшись всеобщего внимания, продолжил:
— Она не только помогла нам найти убийцу Упрямой Веточки, но и помешала этому дрянному мальчишке стать Колдуном племени Детей Рыси, — старик покачал головой. — Страшно представить, сколько зла он мог бы причинить.
Пока соплеменники «переваривали» услышанное, толстяк шагнул к вождю и уже тихо, очевидно только для него, сказал:
— Ты мне не верил, а я всегда знал, что рано или поздно мы узнаем её предназначение. И то, на что она способна.