* * *
— Это моя жена, Каджол. Мы любим друг друга.
Каджол еле сдерживала слезы. Что за наказание? Видеть, как все гости недоуменно переглядываются, как старая женщина побледнела и поджала губы, а очаровательная и красивая, как оказалась Мина Капур, его невеста, сжала кулаки, но не выдала себя, закатив истерику.
Она всегда любила воду.
Любила безвозмездно, с восхищением пропуская прохладную влагу меж пальцев, наблюдая, как та течет, разбиваясь на тысячи радужных капель, при ударе о землю.
И кто бы, что ни говорил, она любила дождь. Самозабвенно танцевала под теплыми каплями, бегая по лужам босиком, еще не зная, как плохо будет к ней относиться ее любимая вода.
А встретив его полюбила, но не знала, что любовь, как вода. Ее никогда нельзя взять руками, потому что она вытечет.
Она услышала раскаты грома. На улице пошел дождь, но сейчас ей стало еще сильней грустно.
Ей было холодно. Было холоднее, чем у дьявола в сердце. Дождь, который она так любила, стал свидетелем того, как разрушилась ее тихая жизнь. Холод пробирался под кожу, хотя в комнате очень тепло. В этом виновато душевное состояния Каджол.
Как смотреть в глаза бабушки? Что ей сказать?
Какая тут любовь, здесь только слепая ненависть. Ненависть, которая зарождается в сердце и пульсирует по всему телу. Ненависть, которая будет вечно жить в сердце.
Но, когда в сердцах кричишь «ненавижу», значит, внутри еще громче кричишь «люблю». Нужно боятся слова «ненавижу». Оно слишком весомой, разрушительной силой обладает. «Ненавижу» с легкостью разбивает вдребезги тысячи человеческих сердец. Навечно.
Никто, потому что эта девушка никогда больше не откроет свое сердце. Оно разбито вдребезги.
— Вы видите, что он сделал… — наконец взвизгнула Мина — Он на ней женился! На ней! Какая-то нищенка…
— Мина, прекрати — внезапно осадила ее бабушка, от чего все удивленно посмотрели на нее — Это его жена. Его выбор надо уважать.
Больше всех изумился Прем. Бабушка не устроила скандал, не упрекала его, а просто подошла и хоть недовольно, но надела золотые браслеты на руки невестки. Каджол, чувствуя огромный груз вины, наклонилась к ее стопам, получая благословение. Внука же старушка ограничила ледяным взглядом.
— Прем, то, что сделал сегодня не входит ни в какие рамки — строго начала старушка — Но это твой выбор. Ошибешься ты или нет, но только ты будешь нести за все ответственность.
В эту секунду Каджол ощутила, как сильные пальцы сжали ее трясущуюся и хрупкую ручку. Она сквозь слезы взглянула на Према. Его лицо выражало ничего. Ни один мускул не дрогнул, а только зубы были крепко сжаты.