- Вы готовили детское приданое, если можно опишите одеялко, какого цвета оно было, был ли на нем герб рода и если да, то в каком углу его вышивали? И постарайтесь вспомнить, Вы выздоровели и прикасались ли к детским вещам, что-нибудь пропало или всё было на месте?
- Ну и вопрос, - задумалась леди, - детское приданое готовила я сама, сидела безвылазно дома, чтобы никто не увидел меня в положении и не позорить родителей, о чем мне регулярно напоминали. Так как малыш должен был родиться в начале лета, то одеялко было тонким пикейным, я выбрала желтый цвет, а в правом верхнем углу вышила герб нашего рода, две скрещенные шпаги и вверху между ними лупа, мой прадед был сыщиком. Семья потому и покинула свою историческую родину, что расследуя одно криминальное дело, предок обнаружил улики, которые привели полицию к королевской семье. Он успел отправить жену с детьми в империю под Черной Луной, а сам через несколько дней погиб от руки наёмного убийцы. Да, Вы правы, - кивнула она, - перед тем как выйти замуж и покинуть родительский дом, я вечером сидела в своей комнате и перебирала вещички в сундучке с детским приданым. В нем не было одеялка, фланелевой пеленки темно-зеленого цвета в красных розочках, мне материал так понравился, что я из остатка, обнаруженного в запасниках у матери, сшила пеленку, она была в единственном экземпляре. И отсутствовала батистовая распашонка, тоненькая, белого цвета. Где сейчас этот сундучок и детское приданое, я не знаю.
- Леди Клодия, - обратился лорд Трибоний, - а Вы рожали в городском доме, здесь в столице?
- Нет, а я не сказала? Простите, - вспыхнула она, - после гибели Вика Розгона меня отправили в бабушкино имение Желтые пески, это три дня пути на лошадях от столицы, неподалеку находится городок Лунный дол. Там я и жила до рождения малыша, там и лежала больная и только когда выздоровела, мне позволили вернуться в столицу.
- Ага, значит с Вами в имении, кроме матери кто-то еще был? - спросил лорд, - бабушка, тетки?
- Можно сказать, что нет, бабушка уже тогда была совсем старенькой и почти не вставала с постели, у неё была сиделка. А меня поселили на втором этаже, в дом два раза в неделю наведывался молочник, да приходила женщина убираться и белье для стирки забирала, - поведала леди, - за мной приглядывала сиделка, которую отец нанял в столице, по чьей-то протекции, её звали Васса. Интересная такая, крепкая женщина с сильными руками, она переворачила бабушку, так будто та была маленьким ребенком, легко, играючи. Однажды я спросила, где она этому училась, а она ответила, что её мать была домоуправительницей в семье столичного целителя Керкоса, он и научил Вассу ухаживать за больными. А потом, заметив, что на неё стал поглядывать его сын Эдвин Керкос, вернувшийся из-за границы, где проходил обучение в одной из Академий, отправил её сиделкой сначала в одну семью, затем в другую, а потом она уже сама стала выбирать, у кого работать.