Пипу шептать было некому, поэтому Матушка, стоящая справа от алтаря рядом с Персианой, посматривала на него с беспокойством. Тяжело давался тому выбор старшей дочери, хотя повар прекрасно понимал, что партия подобралась выгодная, да и замужем жить легче, чем коротать бабий век в одиночестве. Однако же отцу хотелось видеть рядом с Ваниллой солидного купеческого старшину или, на худой конец, умелого подмастерья, а то и самого мастера цеха, а не это… недоразумение.
Имелся у Бруни и другой повод для беспокойства. Статную фигуру блондина в окружении друзей Дрюни было прекрасно видно с алтарного возвышения. В неверном свете витражных лучей, в тенях, даримых полумраком, царившим в нефах, Матушке казалось, что его глаза, неотступно преследующие ее, посверкивают сквозь прорези в полумаске, как у зверя.
Священник читал длинную заключительную молитву, после которой жених должен был уверить Богиню, что станет жене опорой и защитой и расстанется с ней по третьему ее требованию, провозглашенному у алтаря. Семейный кодекс Ласурии, в отличие от Крей-Лималля — того самого, с которым воевали пять лет назад и где допускалось многоженство и не допускался развод, был крайне демократичен. Сказалась ли на этом жизнь побережной страны, в которую бродяги со всего света привносили заморские обычаи и свободы, или разумный характер ласурцев, понимающих, что нельзя быть счастливыми с теми, кому плохо рядом с тобой?
Пытаясь отвлечься от внимания незнакомца, Матушка разглядывала пару у алтаря и понимала: требования друг к другу никогда не будут озвучены, но это совершенно не помешает Ванилле и Дрюне страстно ругаться по жизни, сменяя ссоры на горячие примирения и наоборот.
Церемония завершилась ровно в полдень, когда солнце стояло над главным куполом-шатром храма и из витражных окон отвесно падали на пол леденцовые лучи. Толпа приглашенных повалила из благовонного тумана, теснившегося под церковными сводами, на улицу, где вовсю веселили народ свадебные маги, то пуская над площадью щебечущих «Долгие лета молодым!» птичек, то одаривая каждого зеваку знатной кружкой пива, которая исчезала, стоило только сдуть ароматную пену.
Когда новобрачные вышли, над ними закружились золотые бабочки и морковки, рассеивая сверкающую пыльцу, не пачкающую одежду, в воздухе поплыли ароматы весенних цветов, такие нежные и необычные в этот осенний день, и торжественная мелодия Свадебного псалма заиграла сразу с нескольких свитков, что создало эффект объемного звука, полностью накрывшего площадь.
Ванилла рыдала, не стесняясь того факта, что фата была откинута Дрюней еще в храме, и теперь все могли видеть ее красный нос, распухшие губы и мокрые глаза. Шут, наоборот, смеялся. Стер ловкими пальцами ее слезы, развернул молодую жену к себе и поцеловал таким страстным и долгим поцелуем, что толпа, в конце концов, начала свистеть и громко делать ставки — закончат ли молодые через час, к обеду или после ужина.