— Как вам не стыдно?!
Я не понял.
— Вы что, — говорю, — меня опять стыдите? А за что мне должно быть стыдно? За то, что не воюю за ваш Дэлэнэр? За то, что не выхожу на площадь? За то, что долго живу? Ну, виноват, оказался крепче, чем некоторые надеялись.
— Да я не о том, что вы вообще живете. А о том, как вы в этой Рашке живете?
Что такое? Только что попрекал меня тем, что я плохой гражданин, и вдруг Рашка.
— Позвольте, — говорю, — Иван Иванович.
Он на меня презрительно посмотрел.
— Я вам не Иван Иванович, а мистер Джонсон энд Джонсон старший.
И почти без акцента.
Опять какие-то странности. Не выказывая удивления, я ему говорю:
— Мне все равно, одноразовый вы Иван Иванович или дважды Джонсон, старший вы или младший, но называть мою страну Рашкой я вам запрещаю.
— Ты, — это он мне уже тыкает, — мне запрещаешь? Да кто ты такой?
Тут я разозлился не на шутку.
— Кто я такой, всем известно. А вот ты кто такой?
— Я-то? — И сует мне в нос удостоверение, в котором по-английски написано, что предъявитель сего имеет право делать и говорить все, что и где ему заблагорассудится, и представители власти на местах должны оказывать ему в этом содействие.
На что я, беря пример с Варвары, сказал ему, что кто ему чего должен оказывать, я не знаю, что наша страна, где он сейчас находится, называется Россия, а если по-ихнему, то пусть будет хотя бы Раша. Это звучит не так величественно, но ласково, как Маша, Даша, Наташа, а уж никак не Рашка.
— Именно Рашка, — повторил он, — и другого названия ваша страна не заслуживает. Власть воровская, парламент ублюдочный, суд продажный, народ рабский.
— Ну, насчет власти, парламента и судов возражать не буду, — сказал я, — оскорбления народа не потерплю. Народ у нас самый добрый, самый открытый и главное, что самый духовный.
— Какая чушь! — возмутился мой собеседник. — Кто вам это сказал, что вы самые-самые, если вы в своей стране никак человеческого порядка не наведете? Мнительные, хитрые, коварные, подозрительные, мстительные. Все время вам кажется, что вас, наивных и чистых, кто-то хочет обидеть и не считает за людей. Тут, между прочим, такой парадокс, что если вам все время кажется, что вас не считают за людей, то вас за них считать и не будут. Вы этого не понимаете и продолжаете искать, на кого бы обидеться и эту обиду выразить каким-нибудь вооруженным способом. А ваша духовность — откуда она? Вы семьдесят лет проповедовали безбожие, преследовали священников, рубили иконы, церкви превращали в свинарники и хранилища гнилых овощей. И уж если искать тех, кто плохо относится к вашему народу, так вы сами хуже всех сами к себе и относитесь. Ваши правители вас грабят и вас же презирают за то, что вы все это терпите. Вы любите ваших правителей, и правители именно поэтому считают вас дураками. Они-то сами понимают, что их любить не за что. Таков режим, которому вы служите.