Его выбор был не случаен. Встречи с Виссарионом Никейским и особенно его пребывание в Венеции подготовили этот выбор. Фиораванти был в Венеции спустя год или два после падения Византии. В городе только и говорили о трагической судьбе Константинополя. Чрезвычайно возросла ценность византийского искусства. А перед глазами Аристотеля вставали многокуполье собора Марка, полукруглые завершения главного фасада (они напоминали закомары храмов Древней Руси), фрески и мозаики работы византийских мастеров или произведения, выполненные под впечатлением их искусства итальянскими художниками. Умный и впечатлительный зодчий, обладающий прекрасной профессиональной памятью, сохранил все зти образы. Поэтому он так быстро проник в самую суть древнерусского искусства, уходящего своими корнями в художественные традиции Византин.
Спустя полгода после подписания контракта – в январе 1475 г. – Аристотель вместе с сыном Андреем и слугой Петрушей в составе посольства Семена Толбузина отправляется в далекое путешествие. По том временам добираться до Москвы было непросто. Путешественники, возможно, выбрали тот путь, который за три года до того совершила Софья Палеолог из Рима на свою новую родину: от немецкого города Любека, затем через Ливонские земли, Новгород или Псков в Москву.
Лучшим временем года для преодоления множества рек, речушек, болот и бездорожья была зима. Ехали весь январь, вьюжный февраль, март. Мимо редких деревень, еще более редких городов, мимо курных изб и огромных, казалось, нескончаемых дремучих лесов. И всюду дерево: белые березы, хмурая ель, могучие дубы. Стены и башни из огромных срубов и неожиданно нарядные, украшенные разнообразной резьбой боярские хоромы, «осадные дворы» – укрепленные усадьбы и редкие придорожные корчмы, где меняли лошадей.
По свидетельству Первой Софийской летописи, «в лето 6983 (1475) на Велик день пришел из Рима посол Великого князя Семен Толбузин, а привел с собой мастера муроля, кой ставит церкви и палаты, именем Аристотель».
«Велик день» – праздник пасхи – в 1475 г. приходился на 26 марта. Тогда и появился в Москве Аристотель Фиораванти. Столица встретила итальянского зодчего малиновым перезвоном церковных колоколов и удивительным, непривычным для европейца обликом. С высокого берега Москвы-реки Аристотель увидел живописное скопление бревенчатых изб, затейливых боярских хором, хозяйственных построек, белокаменных полуразвалившихся крепостных стен. К городу примыкали слободы, села и укрепленные монастыри. А на горизонте синел лес, через который уходили извилистые тропы и пробитые широкой колеей дороги.