– Слишком много совпадений. Ни один суд в Англии не поверит в то, что настойки не были отравлены.
Доктор Форман опустил голову, его плечи поникли.
– Я сделаю все, что вы просите, сэр. Я уже подготовил гороскопы и напишу вам признание.
Шекспир улыбнулся и хлопнул Формана по спине.
– Молодец. В таком случае мы станем лучшими друзьями, и я, так и быть, похлопочу о том, чтобы сэр Роберт Сесил позаботился о ваших интересах и уберег вас от домогательств Корпорации врачей.
– А я клянусь вам, что я никогда не готовил для кого-либо ядов, не использовал их, хотя меня об этом и просили.
Когда он выходил из дома Формана с гороскопами и признанием, надежно спрятанными под дублетом, Шекспиру показалось, что гора упала с его плеч. Наконец у него были доказательства, которые, как он надеялся, удовлетворят Сесила и спасут его брата Уилла.
Ему вспомнились последние слова Макганна, и он поспешил по почти безлюдным улицам Лондона…
Дом на углу Бир-Лейн и Темз-стрит был заколочен. На двери виднелся нарисованный крест – знак того, что в этом доме чума. Все, кто оказался в доме, когда его заколачивали, вынуждены были оставаться там, пока чума не заберет и их.
Шекспир огляделся. На противоположной стороне улицы на тюке сена сидели двое в рваных джеркинах, они потягивали эль из кружек, курили трубки и играли в карты. На них были чумные маски с наполненными травами длинными носами, из-за которых они походили на каких-то дьявольских хищных птиц.
– Кто здесь живет? – спросил Шекспир, подойдя к ним и указывая на чумной дом.
Мужчины взглянули друг на друга и рассмеялись. Тот, что был повыше, худощавый лысеющий приятель, встал с тюка и стащил с себя маску, явив Шекспиру свою вытянутую недовольную физиономию.
– А кто спрашивает?
– Меня зовут Шекспир. Я здесь по делу государственной важности.
– Да никто здесь не живет. Дом-то чумной. Все, кто внутри, умрут.
Шекспир заметил, что у говорившего был ирландский акцент, как у Макганна.
Мужчины снова расхохотались.
– Знаешь, Том, а ведь сегодня утром я слышал, как там кто-то скребся, – сказал тот, что остался сидеть. – Может, мышь?
Высокий затянулся и выдохнул в лицо Шекспиру облако дыма.
– Хоть мышам в этом доме будет чего поесть, – сказал он. – Если, конечно, смогут переварить чумной пудинг под пуританским соусом.
– Там Уинтерберри? Купец Джейкоб Уинтерберри?
– Ага, он самый. Какой вы непонятливый, господин Шекспир. Мы следим, чтобы он не вышел из этого дома. Мы же не хотим, чтобы он заразил всех чумой, а? Это было бы не по-христиански.
Шекспир постарался сдержать чувства.