Невеселые, одним словом, перспективы. Оставалась, правда, некая ненулевая вероятность, что злобные бюргеры, увидав нашу неисчислимую рать под стенами своего вольного города, проникнутся важностью момента и откажутся от своих неуместных территориальных притязаний, не доводя дело до штурма. Фактически только этот маленький шанс на мирный исход конфликта не позволял моей надежде на сытую и беззаботную жизнь сдохнуть в страшных мучениях.
В полдень, когда южные ворота, напротив которых располагался наш спешно разбитый лагерь, внезапно стали раскрываться, я решил, что всё-таки вытянул у судьбы свой счастливый билет. Сейчас из города выйдут парламентеры с зелеными ветками — символом мирных намерений, за ними покажутся важные представители магистрата или кто там у них ответственный за внешнюю политику, им навстречу выступит Этельгейр со своей свитой, стороны обменяются официальными приветствиями и дальше всё будет хорошо…
Я вернусь в Линдгорн в новых доспехах и с сияющей золотой бляхой на груди. Меня назначат начальником городской стражи, торговля, как это всегда бывает после маленькой победоносной войны, начнет быстро наверстывать упущенное, денежки сами собой закапают в карманы моих новых форменных штанов, ведь не зря ж я еще на Земле учился на стража правопорядка… Еще до холодов можно будет обзавестись собственным домом, перевезти к себе Лориту… Как там она говорила: осень — время свадеб? Может и правда остепениться? Все-таки начальник стражи — уважаемый человек, не какой-то бродячий солдат удачи. А с Лоркой мы, помнится, неплохо ладили…
Блистающая сталью колонна солдат, вышедшая из распахнутых ворот и двинувшаяся в сторону нашего временного лагеря, растоптала мои матримониальные планы как слон придорожный муравейник.
Вражеская пехота двигалась спокойно и уверенно по 6 человек в ряд, четко выдерживая равнение и дистанцию между шеренгами. Хотя мы находились где-то в полулиге от города, мерный топот сотен ног и слитное бряцание амуниции, доносившиеся от колонны ирбренцев, легко прорывались сквозь обычные шумы воинского лагеря. Плохо дело. Очень плохо. Через минуту стало еще хуже, хотя я был практически уверен, что это физически невозможно.
Тускло поблёскивающая стальной чешуёй змея ирбренской пехоты, плавно изогнувшись, двинулась параллельно городским стенам, занимая позиции напротив нашего лагеря, а в воротах показалась голова очередной колонны… Всё так же мерно покачивались длинные древки копий, лучи полуденного солнца играли на начищенной поверхности доспехов, тяжелые кованые башмаки топтали пыль Северного тракта, ведущего в самое сердце империи… Но на этот раз среди остриев пик плыло полотнище штандарта. Разглядев, что изображено на знамени, я только зубами скрипнул, чтобы не завыть, как вышитый на темном полотнище волчара! Рядом тут же обеспокоенно заерзал Раск.