Но выспаться не удалось. Меня растормошили, всучили чуть подсоленную тушку (я, надеюсь, птички) и мягко, но настойчиво переместили к костру. Мягко — в том смысле, что бережно отнесли на руках. А настойчиво — в том смысле, что не спрашивали, хочу ли я разделить мужскую компанию. Вот исключительно из чувства самосохранения я не сопротивлялась, и вовсе ни при чем сапфировые глаза и то, что некоторые сыграли роль моего кресла. Я не просила, хотя, признаться, спине так было очень удобно, особенно после длительного перелета.
Дракону как-то удавалось не только не мешать мне есть невольными прикосновениями, но и не голодать самому. Одной рукой он упирался в пол, а второй отламывал куски… не хочу даже думать кого… и они ловко исчезали у него во рту. Понаблюдав за драконами напротив, я заметила, что они тоже отламывают куски, большие куски, размером со свою ладонь, и проглатывают, практически не разжевывая.
Я покосилась на авантюринового, а он, отсалютовав мне очередным куском мяса, отправил его в рот, один раз сжал челюсти и потянулся за следующим.
— Твой отец не живет с вами, — сказал он, и дело не в удивительной прозорливости, как я отчетливо понимала. — Твои знания о драконах настолько малы и противоречивы, что единственный вариант их пополнить и отличить правду от вымысла — пожить со мной немного дольше.
Пожить со мной… немного дольше…
Так сказано, словно я уже согласилась жить с ним! Более того — словно мы уже начали совместную жизнь! А ведь мы даже…
— Не торопи события, — шепнул дракон, — мне и так нелегко сдерживаться рядом с тобой.
И я прочла в его глазах такое дикое желание перейти к тем пунктикам, которые увидела в них раньше, или хотя бы начать теоретическое ознакомление с ними, сейчас и немедленно, что всунула ему в рот свою дичь вместе с деревянным вертелом.
Да что б ты подавился, гад крылатый!
А он сжал челюсти и проглотил, не поперхнувшись, не закашлявшись и продолжая сверлить меня голодным взглядом. Такого и не прокормишь. Наверное, отчасти поэтому мама сбежала от папы.
— Что? — покосилась на дракона, заметив, что он с трудом сдерживает смех.
— Я думаю, — сказал он, открыто посмеиваясь, раз все равно рассекретили, — что она пыталась сбежать от него, но у нее ничего не вышло.
— И пыталась и сбежала, — буркнула я.
— Пыталась, — стоял на своем дракон, — а твой отец сделал вид, что ее отпустил.
— Мой отец действительно ее отпустил, — такая самоуверенность начинала откровенно злить. Мне-то лучше знать, как живут мои родители.
— Дракон не отпустит саинтэ.
— А, может, она и не саинтэ для него, — я пожала плечами, мол, а что, и так бывает, но дракон раскусил мое притворство, попутно открыв маленькую драконью тайну.