- Ну, спасибо.
- А тебе - начхать?
- Да.
- Ненавижу тебя! Козёл! - она сунула ему кулак в рёбра, - Давай, показывай, пока не обиделась на тебя совсем!
А потом - отстранилась, выпрямилась, прищурившись от своей догадки, глядя на Михаила подозрительно:
- А, ведь ты - врёшь! Если бы тебе было параллельно - не спрашивал бы, сколько половых связей.
- Вру.
- Не честно! Мне врать - нельзя, а ты - врёшь! - она даже задохнулась от возмущения, встала на пол.
- А я тебе обещал равноправия? - равнодушно пожал плечами Егерь, - Нет. У нас есть муж, а есть жена. Я тебе могу дать только своё сердце. Моё тело, мои руки, мой разум и душа - принадлежат не мне. Как и моя жизнь. Ни о какой честности - речи не было. И вообще, старлей, старшим по званию - не перечат!
- Речи вообще ни о чём не было. Как дикарь какой - пришёл, увидел, поимел. Теперь ещё званием своим тыкает. В суд на тебя подам! За принуждение к сожительству с использованием служебного положения! - она, вроде, и ругалась на него, но ходила голая по комнате, разбирая имеющийся после обыска бардак.
- Плевать, если я заболею, я сам себе поставить банки сумею, - пропел Миша. То, что он - молчун, не значит, что петь не умеет. Умеет. Любит песни, музыка - всегда сопровождает его. Он всегда напевает про себя. И только в исключительных случаях - вслух.
- Что? - обернулась Маша.
- Лишь бы ты ходила голая рядом, - пропел Миша.
- Ой! - Маша схватила халат, прикрылась. Миша засмеялся, Маша - подхватила, тоже залилась смехом, очаровательным - для Миши.
- Я тебя - совсем не стесняюсь. Я даже когда одна - всегда одета. А с тобой - я - не я.
- Всё измениться, Валькирия моя! Не могу обещать, что к лучшему, но скучно не будет. Оставь ты это! Скоро Лидия Михайловна придёт и разберёт. Иди сюда.
- Лидия Михайловна? - спросила Маша, прижимаясь к Мише.
- Горничная. А ты думаешь, что этот ангар, по ошибке называемый квартирой - мать убирает?
- Думала - да. Или ты.
- Я тут несколько лет не был. Отец - тоже налётами. Пару раз в год. Мать - только, когда отец должен прилететь.
- Вот как? И эти хоромы - пустуют?
- Это не хоромы. Это - квартира. Ведомственная. Тут всюду номера инвентарные. Как в гостинице. Как кто из наших бывает в Москве - тут останавливается. Все мои братья и сёстры. Да - сёстры! Надо поискать, может, тебе, что из их вещей подойдёт?
- И много у тебя сестёр? - с ревностью, удивившей Мишу, спросила Маша.
- Много, - рассмеялся Миша, - уже тысячи. И братьев. И все - разные. И отец, и мать - Войной искалечены. Детей у них быть не может. Мать во время Войны стала начальником сиротского приюта, а отец начал всех её воспитанников - усыновлять. И удочерять. Медвежата - не слышала?