6. 50 лет — 64 года (1974–1988)
Верните мне долготу времени. Пусть клетки замедлят старение
50 лет, 3 месяца
Четверг, 10 января 1974 года
Если бы мне пришлось публиковать этот дневник, я адресовал бы его в первую очередь женщинам. С другой стороны, я был бы не прочь прочесть подобный дневник, написанный женщиной. Чтобы приподнять хоть край завесы, покрывающей эту тайну. В чем тайна? Ну, например, в том, что мужчине неведомы ощущения женщины относительно формы и веса ее груди, так же как женщинам неизвестно, что чувствует мужчина относительно своего полового члена.
* * *
50 лет, 3 месяца, 22 дня
Пятница, 1 февраля 1974 года
Жидкое мыло, лосьоны, кремы, маски, косметическое молочко, мази, шампуни, пудра, тальк, тушь для ресниц, тени для век, тональный крем, румяна, губная помада, подводка для глаз, духи — короче говоря, почти все, что косметическая промышленность может предложить женщине, чтобы приблизить ее к желанному идеалу, — это добро у Моны копится тоннами, тогда как моим единственным туалетным средством остается кубический кусок хозяйственного — «марсельского» — мыла, при помощи которого я и бреюсь, и моюсь — от волос до кончиков пальцев на ногах, не забывая ни пупок, ни головку члена, ни дырку заднего прохода, и даже стираю трусы, которые тут же вешаю сушиться. Раковина в ванной комнате полностью оккупирована войском Моны: щетки, расчески, пилки для ногтей, пинцеты, кисточки, карандаши, губки, ватные диски, пуховки, наборы теней, тюбики, баночки, пульверизаторы участвуют в нескончаемой битве, в которой я склонен видеть ежедневную погоню за аккуратностью. Мона, занимающаяся макияжем, — это Рембрандт, до бесконечности подправляющий свои автопортреты. Тут не столько борьба с неумолимым временем, сколько отделка шедевра. А то! — отвечает Мона, именно — неизвестный шедевр!
* * *
50 лет, 3 месяца, 26 дней
Вторник, 5 февраля 1974 года
Что касается меня, то после душа, без которого мне просто не проснуться, первое мое осознанное действие — это бритье, ежеутреннее удовольствие, которому я предаюсь с пятнадцатилетнего возраста — с тех пор, как вообще начал бриться. В левой руке — кусок хозяйственного мыла, в правой — кисточка, смоченная теплой водой, которой я предварительно смочил и лицо. Медленно взбиваю пену — она должна быть не слишком густой, но и не слишком жидкой. Тщательно намыливаю лицо, пока половина его не покрывается как будто облаком взбитых сливок. Затем — собственно бритье, заключающееся в «раскрытии» этого самого лица, в возвращении ему привычного облика, чтобы оно стало таким, каким было до появления бороды, до нанесения пены: соскребаю щетину — широкими движениями от осторожно вытянутой шеи до кожи вокруг губ, затем скулы, щеки, челюсти, особенно — челюстная кость, где хитрые волоски имеют обыкновение прятаться от бритвы — при пособничестве ползающей по кости кожи. Самое приятное — скрип щетины под лезвием, прокладываемые бритвой широкие просеки, а также ежеутренняя игра: удастся сегодня или не удастся снять всю пену одним движением бритвы так, чтобы на долю полотенца, которым я вытираю лицо, не осталось ни единого клочка.