Но пока шел долгий процесс продажи, подбора, сбора отказов от соседей и оформления документов, я уже начала лечение. Как тогда я смогла завершить квартирный процесс, я так до сих пор и не понимаю. Помню, что в банк на закладку денег в ячейку и подписание двусторонних договоров меня привезли из больницы.
Это было как раз тот день, когда у меня взыграл желчный. И я, написав отказ от операции и согласившись в письменной форме, что все риски за свою жизнь беру на себя, рванула в финансовое учреждение. Сейчас написала “рванула”, и самой стало смешно. На самом-то деле я доковыляла до машины риелтора Светланы, я плюхнулась сначала в авто, а потом на какой-то диван в банке, я на автомате выискивала несуществующие ошибки в документах, я пыталась еще сделать вид, что немного соображаю. И вот, кстати, в тот момент я была безумно рада, что у меня уже есть парик. Его бойкий игривый вид придавал моему образу хоть какую-то живость. А длинная челка из искусственных волос прикрывала на лице следы боли. Кажется, я даже была похожа на человека.
Итак, я наконец купила одеяло. Дорогое, мягкое, легкое, из овечьей шерсти. Весной они были в распродаже. Но весной мне его было не надо. Весной я совершенно искренне полагала, что все равно до осени не доживу, так зачем тратиться на ненужную вещь? А сегодня пришлось купить. Может, это в городе похолодало? А может, я просто решила, что остаюсь на земле? Пока точно не знаю, что же меня на это подвигло.
Я в больнице. Палата двухместная, и моя соседка Надя, глядя на меня, осторожно спросила: “А вы зачем с чемоданом сюда?” Ну вот, опять этот вопрос. Как это зачем? В чемодане у меня два полотенца и куча теплой одежды и нижнего белья, чтобы не заморачиваться с постирушкой под краном госпитального умывальника. В чемодане термос, чтобы приятно проводить время по вечерам, плеер с закачанной музыкой, учебники английского и ноутбук. Я снова не стала оформлять больничный, договорившись на работе, что буду продолжать редактировать журнал и из палаты. И еще на ноутбук закачаны все мои любимые фильмы. Надя приехала с парой трусов и рулоном туалетной бумаги. Наде пообещали, что ее операция пройдет минут за двадцать и выпишут ее буквально через пару дней. Забегая вперед, оговорюсь, что Надя пролежала в стенах лечебницы больше месяца. Операция оказалась сложной и травмирующей, раны долго потом не заживали, врачи, как и обычно, ошиблись с диагнозом.
И уже утром моя первая встреча с заведующим отделением. Он диагностировал с ходу, пока я не успела до конца и раздеться: “Полная мастэктомия”. Я даже заплакать не успела. А просто побежала искать своего врача. Выплеснула на него все, что думаю о нашей медицине, и услышала в ответ успокаивающее: “Ну что вы плачете? Ведь оперировать вас буду я, а я вам обещал”. А потом мы с Надей залезли в Интернет, чтобы почитать отзывы о наших врачах, и вдруг выяснили, что заведующий нашим маммологическим отделением – по образованию и профилю работы гастроэнтеролог. Вот так открытие! Учился на гастроэнтеролога, кандидатскую защитил по гастроэнтерологии, дополнительное образование получил по пластической хирургии, возглавил отделение маммологии. Но зато многие издания пишут, что он очень эффективный менеджер. Ну что же, вот так и живем. Вот так и лечимся.