Во-вторых, оформляйте инвалидность. Помимо того что пенсия станет некоторым доходом, вам будет психологически проще общаться с мужем и детьми. Отказать матери-инвалиду, нагрузить ее дополнительной работой, расстроить – это сложнее, чем отказать «официально здоровой» неработающей матери. А если у вас сыновья, то вам предстоит еще общаться с невестками и их матерями, у которых «здоровая» неработающая свекровь с достаточно большой вероятностью вызовет желание загрузить ее поплотнее. Это я не к тому, что так непременно будет, но в нашей культуре приняты двойные стандарты по отношению к тещам и свекровям. Увы. А официально зарегистрированная инвалидность и здесь поможет упростить взаимодействие и снять необоснованные претензии.
В-третьих, объясните мужу, что заботы достойны не только его родители. Пора начинать заботиться о жене, которая утратила здоровье в том числе потому, что в 1990-е пахала на благо семьи в три смены. В том числе потому, что кроме работы «прикрывала» и детей, и дом, и старшее поколение. И ваша излишняя уступчивость здесь будет только во вред.
В-четвертых, не считайте, что ваша единственная ценность для человечества – ценность пахотной лошади и если вы не можете пахать, то вам пора на свалку. Это не так, поверьте. Если не верите, то подумайте, как бы вы отреагировали бы на такой «приговор», вынесенный кому-то другому: «Не можешь работать? Сдохни!» Вряд ли вы с ним согласитесь.
В общем, чем адекватнее вы воспримете свое сегодняшнее состояние, тем больше возможности для реабилитации. Поверьте опытному человеку и не делайте того, что не можете, что вам противопоказано. Потому что после такого все ваши жалобы не будут приняты всерьез. На вас снова сядут и поедут. И еще и погонять будут”.
Вот такое письмо. Меня в его правоте убедил четвертый пункт. Все это долгое время мне тоже было стыдно, что я многого не могу и что мне часто приходится прибегать к посторонней помощи. А сейчас я посмотрела на ситуацию с обратной стороны и поняла, насколько это верно. Мне никогда не нравились традиции Спарты, согласно которым надо было избавляться от членов общества, неспособных приносить пользу. И я с детства верила, что, ухаживая за другими, человек получает больше, чем отдает. Почему же, когда болезнь коснулась меня, я поменяла видение? Ведь я так и вела себя почти весь этот год. От многих скрывала, что мне нужна помощь. А когда мне все же помощь оказывали, я ее принимала с чувством стыда и неловкости. И в том числе именно поэтому я раньше не хотела оформлять инвалидность. Ведь есть же много тех, кому труднее меня, разве имею я право чего-то требовать от государства и общества?