– Благодарю. Итак, Петр Николаевич, что мы имеем? – Брусилов вновь обратился к начальнику штаба. – Передовые части нашей армии без труда сдерживают не такое уж и упорное наступление на перевалах и под Козювкой. В случае если Макензен все же решит начать переброску войск на наш участок фронта, сделать ему это будет довольно проблематично. Во всяком случае, у нас появится время, чтобы на это среагировать. Хотя я и уверен, что этого не случится. Германцы основательно увязли в этом прорыве, тем более что успели достигнуть кое-каких успехов.
– Алексей Алексеевич, я не думаю…
– Мое решение и моя ответственность, Петр Николаевич. Я не могу стоять в стороне и наблюдать за тем, как обрушится фронт из-за халатности и близорукости командующего.
– Но у нас фактически нет времени на проработку всей операции. Прорыв может произойти в любой момент.
– Понимаю. – Брусилов нажал на кнопку вызова и, когда в кабинет вошел адъютант, приказал: – Немедленно известите командиров корпусов, что я назначаю совещание на семнадцать ноль-ноль. Кроме этого, вызовите на совещание командира и начальника штаба Четвертой дивизии.
– Слушаюсь, – лихо мотнув головой, словно конь на водопое, адъютант тут же скрылся за дверью.
– Что вы задумали, Алексей Алексеевич? – удивился Ломновский.
– Ничего особенного. Как говорят у нас на Руси – или грудь в крестах, или голова в кустах. Разумеется, Корнилов для этого подошел бы куда лучше, у него настоящий талант увлекать людей в атаку, даже самую безнадежную. Но и Антон Иванович не многим ему уступит. Хотя его «Железных стрелков» изрядно разбавили, костяк там крепкий. Деникин как раз закончил формировать свою Четвертую дивизию, и она полностью укомплектована.
– То есть вы хотите отправить Радко-Дмитриеву подкрепление?
– Чтобы он раздергал на латание дыр еще и дивизию Деникина? Нет уж, увольте. Разрозненное введение в бой отдельных подразделений приведет только к тому, что противник будет иметь возможность их уничтожить по отдельности. Необходимо собрать единый кулак и нанести решительный удар. Только так, и никак иначе.
– Но… Вас могут отдать под суд.
– Петр Николаевич, нас следует расстрелять, если мы, зная то, что знаем, не предпримем контрмер. Положить сотни тысяч жизней русских солдат в прошлом году только ради того, чтобы в этом откатиться обратно, опять же теряя людей, за которых мы отвечаем перед богом. Я не имею возможности переубедить Иванова. Уверен, что если обращусь непосредственно к главнокомандующему, то вновь ничего не добьюсь. Не поможет и просьба к императору. Но, проявив своеволие, я могу помешать Иванову пустить все под откос.