Настаивать два часа и принимать после победы (Бородулина) - страница 12

Гарри снова перечитал его в преподавательских апартаментах, которые находились на четвёртом этаже, недалеко от входа в директорскую башню. Он пообещал отметить то, что сможет исправить, и определиться с ценой.

Только одна настройка лестниц, чтобы те перестали двигаться и травмировать студентов, а также на них перестали пропадать ступеньки, могла обойтись в те три тысячи галлеонов, которыми располагал бюджет Хогвартса. А ещё восстановление щитов, переделка пропускной системы библиотеки, охрана и защита тайных ходов, которыми изобиловали подземелья и этажи, снятие запретов посещения с нескольких крыльев… А сколько всего набегало по мелочи?! Несколько месяцев каждодневной и кропотливой работы. И Снейп всё это понимал и, видимо, поэтому шёл на уступки: предложил не только денежное возмещение, но и оплату зельями или услугами… Попросил подумать над комплексом мероприятий, чтобы можно было под них выбивать деньги из Попечительского совета, пусть не в этом году, а в следующем.

Гарри отбросил на широкий письменный стол список, лёг на довольно широкую кровать и вздохнул. Его терзал стыд. Малфой же сказал, что он должен понять что не так со Снейпом через две минуты «беседы», но, похоже, Драко забыл, каким он иногда бывает мнительным тугодумом. Это же надо было, немного освоившись и осознав, что Снейп в нём заинтересован, нагло и совершенно бестактно спросить:

— А почему вы ведёте эту странную переписку, директор? Неужели не хотите говорить со мной? — ну надо же быть таким идиотом!

На долю секунды чёрные глаза профессора зельеварения застыли и похолодели, брови сошлись на переносице. Перо же начало строчить отповедь, от чтения которой сердце Гарри замерло и болезненно сжалось.

«Как приятно осознавать, что Вы совершенно далеки от моих проблем. Видите ли, всё дело в том, что когда на меня напала змея Тёмного Лорда, пытаясь не только отравить, но и перегрызть горло, она настолько сильно повредила мои связки, что с тех пор я не могу говорить. Насколько я понял, мой крестник Драко Малфой и профессор травологии Лонгботтом являются вашими друзьями, поэтому мне недальновидно казалось, что за шестнадцать лет о моём недуге стало известно достаточно широкой публике, включая Вас, мистер Поттер».

— Я не знал! Простите, сэр, я и правда не был в курсе. Простите меня! — взволнованно повинился Гарри.

Перед внутренним взором, словно наяву, предстало лицо профессора, залитого кровью, которого они с Роном и Гермионой оставили умирать возле Визжащей Хижины. Что если бы помощь была оказана раньше? Те слова, которые ему сказал тогда Снейп, на самом деле были его последними словами, последнее, что он смог сказать. Это было неправильно. Снейп не был Снейпом без своего глубокого, гипнотизирующего и завораживающего голоса. Сколько раз этот ехидный баритон в его голове позволял справляться с заданиями Мастера Альбера, подначивал его, оскорблял и обзывал, но в то же время — заставлял стараться, доказывать, побеждать. Этот голос стал чем–то родным для него, и Гарри тогда понял, что очень хотел услышать профессора, ждал, пока тот что–то скажет. И… такая несправедливость судьбы.