Заметив слева от себя какое-то движение, сыщик обернулся и заметил приближающуюся к нему мисс Лэттерли. При свете свечей она выглядела еще более похудевшей, и на ней было все то же строгое платье серого цвета, а собранные в пучок на затылке волосы далеко не украшали эту девушку. Глаза у нее, как показалось Монку, стали еще больше с тех пор, как они в последний раз виделись, а очертания губ сделались мягче и теперь могли выражать страсть и боль. Детектив сразу пожалел о том, что пришел сюда. Ему не хотелось ее видеть, особенно здесь. Энид Рэйвенсбрук заразилась на этом складе тифом и едва не умерла – мысль об этом целиком заполонила его сознание, разом вытеснив почти все остальные.
– Как идет расследование? – поинтересовалась Эстер, приблизившись к Уильяму настолько, чтобы их разговор никто не мог слышать.
– Ничего существенного, – ответил тот. – Я нашел Кейлеба, но не Энгуса.
– Что же случилось? – Лицо медсестры выражало живой интерес.
Монку не хотелось ничего рассказывать, потому что он не желал разговаривать с нею в этом страшном месте. Ему просто в чем-то повезло, а ей, как казалось Уильяму, следовало сейчас находиться в доме Рэйвенсбрука.
– Почему ты оставила леди Рэйвенсбрук? – отрывисто бросил он. – Она еще не выздоровела до конца.
– Сейчас очередь Женевьевы, – с удивлением ответила мисс Лэттерли, – а Калландре не обойтись здесь одной. Я думала, ты и сам об этом догадался… Судя по твоему тону, встреча с Кейлебом Стоуном оказалась напрасной? Не понимаю, на что еще ты надеялся? Он вряд ли собирался сознаться и показать тебе труп.
– Наоборот, – нетерпеливо проговорил Монк, – он как раз сознался!
У Эстер приподнялись брови.
– И показал тебе тело? – поинтересовалась она.
– Нет…
– Тогда от его признания мало толку, да? Он не говорил, как или где убил брата?
– Нет.
– Или хотя бы почему?
Уильяма вдруг охватило нестерпимое раздражение. Он бы не стал так злиться, если б его собеседница всегда была столь упрямой и несообразительной, однако он вспоминал сейчас другие времена, когда она совсем не походила на сегодняшнюю Эстер и казалась понятливой и смелой. Но сейчас Монку следовало проявить снисходительность, поскольку девушка наверняка очень утомилась, и поэтому ее разум в настоящий момент, возможно, работал немного медленнее. Однако потом сыщику вдруг очень захотелось, чтобы Эстер куда-нибудь ушла. Он не выносил случаев, когда ему приходилось выражать перед нею свое восхищение. У него просто не поворачивался язык сделать это, к тому же сейчас он испытывал жгучий непреодолимый страх. Вероятно, именно в этом страхе и заключалась истинная причина его раздражения…