– Они могут оказаться весьма полезными, – поспешно заявил Монк. – Я разыскал его, и он сказал, что убил Энгуса, однако мне пока не удалось обнаружить тело. Даже если я так и не смогу доказать вину Кейлеба, чего бы мне очень хотелось, сейчас важно сделать так, чтобы власти, в интересах вдовы, признали Энгуса умершим.
– Да, конечно. Я понимаю, – закивала леди Дэвьет.
– Нам можно где-нибудь поговорить наедине? – спросил сыщик, стараясь не глядеть в сторону Эстер.
Калландра, чуть заметно улыбнувшись и попросив извинения у присутствующих, провела Монка в маленькую кладовую, где они разговаривали в прошлый раз, а мисс Лэттерли вновь занялась своими обычными делами.
– Ты чем-то раздражен, Уильям, – заметила Дэвьет, как только за ними закрылась дверь. Она села на единственный стул, а сыщик устроился на скамье сбоку. – Это связано с неудачным расследованием или ты опять поссорился с Эстер?
– Она становится все более деспотичной и своевольной всякий раз, когда я ее вижу, – ответил Монк. – К тому же ее самодовольство стало просто нестерпимым. Это очень непривлекательное качество, особенно если речь идет о женщине. У нее, похоже, начисто отсутствует чувство юмора и умение очаровать мужчину – одно из главных женских достоинств.
– Понятно. – Калландра кивнула, прикалывая к пучку на затылке последнюю прядь волос. – Это очень хорошо, что ты так к ней относишься. Если она заразится тифом, как бедная Энид Рэйвенсбрук, ты не станешь горевать о ней так, как в том случае, если б любил ее или она хотя бы нравилась тебе.
Слышать такое было поистине чудовищно! Мысль о том, что Эстер может опасно заболеть, подобно леди Энид или этим несчастным, которых он только что видел, повергла Монка в ужас. Он ощутил озноб, проникавший, казалось, до самых внутренностей. Ведь ей нечего рассчитывать на заботу и роскошь, окружавшие Энид во время болезни. Возле ее постели никто не станет сидеть дни и ночи, никто не будет выхаживать ее, вкладывая в это дело все свое умение и преданность. Уильям, конечно, смог бы этим заняться – и он бы наверняка так и поступил, – однако у него не было необходимых для этого знаний. Как только Калландра смогла произнести столь бессердечные слова?!
– А теперь поговорим о расследовании, – весело заявила леди Дэвьет, абсолютно не догадываясь о том, что сейчас чувствовал ее друг. – Похоже, тебя преследует одна неудача за другой. Как ты собираешься поступать дальше? Или уже отказался от этого дела?
Монк хотел было ответить ей какой-нибудь колкостью, но, встретившись с ее насмешливым взглядом, неожиданно почувствовал себя глупо и на секунду, не больше, отчетливо вспомнил, как он в детстве стоял возле кухонного стола, опершись на него подбородком и глядя, как мать раскатывает тесто. Она тогда сделала ему какое-то замечание, заставившее его понять, что ей известно почти все, а он вообще ничего не знает. Такое открытие показалось ему унизительным и в то же время успокоило его.