– Тш-ш, – неожиданно даже для себя прошипела я. Юстифа дернулась и на мгновение ожила. Правда, потом у нее кровь пошла еще и из носа. – Все закончилось. Не бойся.
Черная, собственно, и не боялась. Просто перестала дышать.
Ну, вот что за дурная натура – даже над телом той, что совсем недавно желала меня убить, плачу, как сентиментальная девчонка над сериалом. Не хватает только заорать: «На ее месте должна быть я».>{42} Нет уж, не дождется. Мне как-то нравится быть живой.
Но подумать над превратностью судьбы мне, разумеется, не дали.
– Лис? Ты как?
Даже прикосновение ко лбу, где ран не было, отдалось болью.
– Жива, – прохрипела я. – Удивительно, да?
– Иногда случаются чудеса. – Рейвар криво улыбнулся. Затем обернулся: – Кай, оставь эту возню, если не хочешь получить два хвостатых трупа.
Добрый он все же.
– Ой, как больно! Кажется, у меня ушиб всей Лиски.
– Потерпи немного.
Рядом с ним я совершенно расслабилась, адреналин перестал играть в крови, и меня начало клонить в сон, похожий на красное марево. А еще, кажется, на полянке росли не только странные острые сучки, но и дурман-трава. Ибо вышедший из леса черный единорог – это даже для моей бурной фантазии многовато.
– Ой, лошадка!
Полежав еще немного, я почувствовала, как меня укрывают чем-то приятно холодным, и, наконец, провалилась в сон.
– Я тут уже бессильна. Этот ошейник перетягивает определенные магические потоки. Ох, ну как тебе объяснить, мой мальчик? Это как клубок из нескольких совершенно разных нитей. Перекрыть оборот легко, тут и физиология замешана. А вот полет и чары – чистая магия. И это можно связать только таким мощным артефактом.
– При чем тут раны? Раньше ошейник ей не особо мешал.
– Рейвар, она отравлена. А артефакт блокирует не только магические потоки, но и все ее попытки сопротивляться яду черной хвисы. Посмотри. – Елна сняла ткань, прикрывавшую плечо девушки, обнажая страшную, безобразную рану. Широкие рваные края ее сочились сукровицей и гноем. Кожа вокруг белая-белая, тогда как сама рука заметно покраснела и распухла. – Уже два дня я только и делаю, что обрабатываю каждую рану. Но не успею закончить с одной, как бинты на другой начинают пропитываться кровью. И… я уже три часа не могу ее разбудить. Рей, пойми, она медленно умирает. Еще несколько дней – и сердце просто не выдержит. У нее нет ни единой серьезной раны, ни один внутренний орган не поврежден. Но яд делает свое дело.
– Что ты предлагаешь? Ближайший храм всебогини в трех днях пути. В дороге она умрет меньше чем за сутки.
Он старался не смотреть на осунувшееся, серое лицо Лиски. Хватило и беглого взгляда, чтобы внутри все сжалось.