— Вы можете быть настолько неприличной, насколько вам нравится. Между нами нет никаких запретов.
— Совсем никаких? — спросила девушка, и на ее лице отразилось искреннее изумление. Неужели такие вольности возможны? Она до такой степени привыкла слушаться родителей и поступать должным образом, что даже не представляла, будто возможно иное поведение. И не осознавала риски, которые оно может повлечь за собой.
— Я вам сейчас покажу, — произнес Тристан хрипловатым от вожделения голосом.
Он наклонился и поцеловал ее — просто затем, чтобы проверить, насколько она готова подчиниться ему.
Изначальному плану, первым этапом которого было похищение девушки с пикника с друзьями, следовать уже не хотелось. К его изумлению, влечение между ними оказалось взаимным и любопытство, которое и он сам, и она испытывали в начале знакомства, стало постепенно трансформироваться в нечто более ощутимое. Плотская тяга и дружеские чувства к объекту противоположного пола — это было нечто новое для обоих.
Имоджен опустила дрожащие ресницы, и губы ее приоткрылись — еще одно приглашение к поцелую. Когда в объятиях Тристана оказывалась женщина, в поощрениях он не нуждался. Его язык проник в ее манящий ротик, в то время как руками он крепко прижал девушку к себе — так, чтобы почувствовать соприкосновение тел. Эта близость навевала массу блудливых мыслей, и только невинность новой «жертвы» герцога вынуждала его сдерживаться. Он страстно желал ее, но не набрасываться же на бедную девочку словно животное?
— Еще! — задыхаясь, прошептала она, не переставая касаться губами его губ.
Он издал рычание и прижался лбом к ее лбу, моля о том, чтобы ему хватило выдержки.
— Я не святой, Имоджен. Оттолкните меня или, еще лучше, пошлите ко всем чертям!
Она ответила застенчивой полуулыбкой, от которой у него обычно тяжелело и наливалось силой мужское естество. Если бы Имоджен была опытнее, он решил бы, что она дразнит его нарочно.
— Разве вы не сказали, что между нами нет никаких запретов?
Мысленно Тристан послал свои добрые намерения к дьяволу и уложил ее спиной на одеяло.
— Кто бы мог подумать, что вы так распущены, леди Имоджен, — проговорил он таким тоном, будто это был наилучший из комплиментов, сказанный им даме. Нависнув над ней, он спросил: — Так что же мне с вами сделать?
Разрумянившаяся Имоджен смотрела на него, и ее глазки блестели в предвкушении.
— Поцелуйте меня, ваша милость!
«Очаровательный бесенок — вот ты кто!» — подумал он, вознаграждая ее откровенность еще одним восторженным поцелуем. Через пару мгновений он вытянулся на одеяле рядом с ней, положил руку ей на живот и медленно повел ее вверх, пока не почувствовал в ладони приятную и тяжелую округлость девичьей груди. Осторожно сжав ее, улыбнулся, когда над кромкой корсажа показалось полукружье розовой плоти.