Имоджен поняла, что Тристан угадал ее состояние, однако он тут же заявил, что обошелся с ней немилосердно и ей нужно немного времени, чтобы поправить здоровье. Она уступила с легкостью, ведь у него было больше опыта в этом вопросе. Его прикосновения казались какими-то механическими, когда он помог ей надеть костюм Коломбины, а сам снова облачился в наряд Арлекина. Не последовало никаких обещаний и признаний, но если Имоджен и чувствовала себя уязвленной, то винить в этом можно было только себя. Она легла с ним в постель по своей воле, верно? Значит, не стоит и сожалеть об этом!
И все же огорчение заставило ее предпочесть сиденье напротив, но спутник Имоджен разгадал ее подспудное намерение отдалиться от него. Он быстро привлек ее к себе и обнимал, пока она тихо плакала. Имоджен сама не знала, чем вызваны эти слезы, однако герцог, похоже, не возражал. Он баюкал ее в своих объятиях и нашептывал слова утешения.
Глаза ее высохли, когда карета подъехала к городскому особняку герцога Треветта.
— Вы передадите Норгрейву, что я сожалею о том, что не смогла попрощаться с ним сегодня? — спросила Имоджен, стараясь, чтобы голос прозвучал спокойно. Ей не хотелось портить то хорошее, что они сегодня испытали вместе.
— Норгрейв это переживет, — сухо отозвался Тристан.
— Что ж, тогда желаю вам приятного вечера, ваша милость. Я… Ой!
Тристан не дал ей закончить. Он сгреб ее в охапку и целовал, пока она не начала задыхаться.
— Так лучше, — самодовольно произнес он. — Я хочу дать тебе кое-что, пока ты не ушла.
Девушка не смогла скрыть изумления.
— Вы не должны…
Неужели он дарит всем своим любовницам безделушки в знак признательности? Имоджен вдруг захотелось швырнуть подарок ему в лицо.
— И не нужно так смотреть на меня, — усмехнулся он, словно читая ее мысли. — Эта вещица предназначена для самых близких. Только один человек на свете может похвастаться тем, что уже имеет ее, и это — Норгрейв. Хотя вам мне ее дарить куда приятнее, потому что вы намного красивее, чем он!
Герцог раскрыл ладонь, и она увидела ключ.
— Что это?
— Ключ от входной двери дома моей матушки, — пояснил Блекберн, и по его безмятежному лицу сложно было догадаться, насколько для него это важно. — Можете пользоваться им столь часто, как пожелаете.
Имоджен взяла ключ и сжала его в пальцах так крепко, что металл впился в кожу.
— Спасибо. Я не стану злоупотреблять этой привилегией.
— Я не ставлю никаких условий, миледи, — сказал он и вдруг невесело улыбнулся. — Но я хотел бы ожидать вас за этой дверью, когда вы приедете.
— Мне бы тоже очень этого хотелось, ваша милость, — кивнула девушка и тут же застенчиво опустила глаза.