Она кивнула.
– Не ожидала, что вы слышали обо мне. Герцогу моя фамилия незнакома. Он сказал, что вообще ничего не читает.
– Да, и никогда не читал. Как, кстати, и я. В школе я проучился всего один год. Но экономка раньше вслух читала сочинения вашего отца в людской. А Рыцарь-Тень? И Крессида с Ульриком? Вы не могли бы рассказать мне, что с ними стало?
Иззи грустно покачала головой.
– Увы, нет.
– Простите, что спросил. Не смог удержаться.
Она улыбнулась. У каждого свои секреты.
– Понимаю.
Дункан вышел и прикрыл за собой дверь.
Оставшись наконец одна, Иззи попыталась устроиться на новом месте.
Белоснежка наверняка чувствовала себя как в раю. Этот замок, кишащий грызунами, был для маленькой хищницы подобием лучшего лондонского отеля.
Иззи уже собиралась раздеться и заплести волосы на ночь, когда вдруг вспомнила, как руки герцога перебирали их. И о том, какое острое напряжение возникло между их телами, когда оба пригнулись, спасаясь от летучих мышей.
Отголоски этого напряжения она ощущала в себе и сейчас.
Его вовсе не влечет к ней, заверила себя она. Он просто хотел ее запугать, и потом, любые заигрывания с его стороны – чистейшее недоразумение. Будь герцог зрячим, он ни за что не заинтересовался бы ею.
Прежде чем забраться в постель, Иззи чиркнула кремнем, зажгла огарок свечи и прикрепила его к полу каплей воска.
Ей предстояла холодная и одинокая ночь. Иззи заранее крепилась, чтобы выдержать ее.
Ей передали купчую на замок. Теперь ее задача – заявить о своих правах, завоевать положение хозяйки замка. Так она и поступит. Если не считать одежды и сережек из мелкого речного жемчуга, завещанных ею тетей Лилит, замок Гостли – первый подарок стоимостью дороже пары фунтов, какой когда-либо получала Иззи.
Расставаться с ним она не собиралась.
Сегодня ее не запугают ни летучие мыши, ни крысы, ни призраки, ни даже раненый герцог.
Вот только от темноты нет спасения.
Бояться темноты – ребячество. Будучи взрослой женщиной, Иззи понимала это. Знала разумом, но не чутьем. Переубедить чутье ей так и не удалось. Как и сердце, которое разбудило ее гулким стуком такой силы, что им можно было бы забивать гвозди.
Иззи рывком села на постели, растерянная и покрытая испариной, несмотря на ночную прохладу. Огарок, должно быть, догорел и погас. Вокруг было черным-черно. В этой плотной гнетущей темноте даже луна не заглядывала в окно.
Напрягая зрение, Иззи озиралась, не замечала ни единой искры или тени, но прекратить высматривать их не могла. Попытки ощупью найти кремень оказались безуспешными. Куда она задевала чертову штуковину?