— Она еще вполне может вас полюбить, — предположил я.
Маклеод кивнул. У меня возникло ощущение, что его внутренний маятник дошел до какой-то крайней точки и качнулся в другую сторону: мой собеседник вдруг стал излагать то, что противоречило всему сказанному им раньше.
— Понимаете, Майки, в нашей с Гиневрой совместной жизни еще есть надежда. Я просто слишком долго голодал и теперь с подозрением отношусь к любой еде, которую предлагают мне в изобилии. — Я вдруг заметил проблески каких-то теплых чувств в его обычно бесстрастных глазах. — Она… Ну, я имею в виду жену… В общем, я хочу сказать, что чувства, которые были между нами, еще живы или, по крайней мере, их еще можно оживить. Порой я почти физически ощущаю, что лишь мое присутствие помогает ей держаться. Нет, она, конечно, женщина не без странностей, да вы и сами знаете, но иногда она бывает такой мягкой и нежной… Вот только устала она от такой жизни. Упрекать или обвинять ее в чем бы то ни было я, конечно, не имею права, и должен сказать, что мне и самому не раз и не два приходилось бороться с почти непреодолимым желанием бросить все к чертовой матери и не раздумывая сесть в первый же поезд, который идет куда-нибудь подальше на Запад.
И все же мне почему-то кажется, что у нас с нею еще не все потеряно.
Последний разговор с Гиневрой был слишком свеж в моей памяти, чтобы я мог купиться на эту слезливую чушь.
— Вы просто сентиментальный идиот, — сообщил я ему.
Маклеод закурил и заявил в ответ:
— А вы видите только то, что лежит на поверхности. Да, конечно, я не сомневаюсь в том, что у Гиневры нашлось в мой адрес несколько «теплых» слов.
— Я бы сказал, больше чем несколько.
Маклеод лишь пожал плечами:
— Ловетт, ваше воображение недостаточно развито для того, чтобы понять, как такие разные люди, как мы с Гиневрой, могли хотя бы какое-то время прожить вместе. Это все потому, что для вас любовь — чисто духовная субстанция.
— Тоже мне объяснение. Да я таких сам с десяток сочиню.
Маклеод рассмеялся и пустился в рассуждения:
— Любовь гораздо легче понять, если подходить к ней с позиций разума, а не чувств. На самом деле любовь не что иное, как костыль, подпорка в жизни. А ни одному из нас костыли пока не нужны. Возьмите смесь страсти, взаимного влечения, уважения, некоторого количества эгоизма и хорошенько перемешайте. Полученную субстанцию можно разливать в любую форму — по вкусу. В результате вы получаете тот самый костыль, причем костыль, идеально подходящий для вас. С такой подпоркой легче как отступать, так и идти вперед, глядя в небо, в космос.