– Ты волнуешься, моя дорогая? – спрашивал он в это время Агнес.
– Немножко, милорд. – ответила ее сестра.
– Один из молодых людей пригласит тебя на первый минуэт, и через пять минут – если ты еще будешь помнить о том, что когда-то волновалась, – ты будешь сама себе удивляться. А ты, дорогая моя? – повернулся он к Анне.
– Нет, милорд, – солгала она. – Мне будет приятно увидеть, как танцуют на лондонских балах, и услышать музыку. Я приехала сюда смотреть и слушать, и у меня нет причин волноваться.
Он усмехнулся, но леди Стерн уже подхватила сестер под руки и увлекла их за собой в дамские комнаты, чтобы они могли оправить наряды и прически перед зеркалами, хотя на улице не было ни ветерка, чтобы растрепать их.
И вот, наконец, настала минута, когда они впервые в жизни вошли в лондонскую большую залу. Она была вся украшена цветами и благоухала, как цветущий сад в жаркий летний день. Но цветов было слишком много, решила Анна, оглядывая зал. Здесь были собраны все самые роскошные шелка, кружева и драгоценности. Трудно было сказать, кто выглядит более нарядно и пышно: мужчины или женщины. Возможно, на женщинах были более дорогие ткани и, наверное, их было больше; но мужчины были так элегантны в своих камзолах с широкими полами и длинных жилетах, украшенных искусной вышивкой.
Разглядывая наряды лондонского света, Анна вспомнила о старомодных платьях, которые носили дамы у них дома.
– Ну, детка? – улыбнулась ей крестная.
– О! Это новый мир! Я думала, что могу представить себе это, но на самом деле...
– Все это можно увидеть на твоем лице, Анна. Надеюсь, теперь ты не жалеешь, что я привезла тебя сюда.
– Нет, тетя, – ответила Анна.
Прошедшая жизнь представлялась ей калейдоскопом цветов, а последние два года – скорее отсутствием цвета. Серый и черный – эти цвета сопровождали ее два года подряд. Они сняли траур всего два месяца назад. Два года горя: сначала затянувшаяся мамина болезнь и ее смерть, а потом – скоропостижная кончина отца. Но не только траур лишил ее жизнь красок. За эти два года было все: попытки сохранить семью, несмотря на несчастья, и спасти отца от долговой тюрьмы, а сестер и брата – от нищеты, а еще тщетные попытки рассчитаться со всеми долгами. И самая страшная чернота – чувствовать, как вокруг тебя плетется паутина, проникая даже внутрь и заключая тебя в пожизненное рабство. Даже несмотря на то, что он уехал после смерти отца. Уехал в Америку, обещая вернуться, чтобы сделать ее своей. Но он не возвращался уже больше года и, возможно, – о, она молилась об этом – никогда уже не вернется.