Но ее чувства? О чем говорила ее грусть после бала в «Рэнела-Гарденс» и после того, как она получила первое из тех самых писем? О страхе, который она испытывала, не желая возобновлять прерванную связь? О страхе за свои собственные чувства? Была ли она такой страстной в постели с ним, своим мужем, только из чувства вины? Вины от того, что она любила не его, а другого мужчину?
Он вспомнил – он никогда не мог этого забыть – ее взгляд и слезы в глазах наутро после первой брачной ночи, когда он спросил ее, любила ли она человека, который лишил ее девственности.
Люк почти со злобой скомкал письмо и резко вскочил на ноги. В одном он был вполне уверен. Время тайн прошло. Наступило время узнать всю правду. Не от Анны – он не был уверен, что он добьется откровенности от нее. Но он должен узнать правду. Сам.
В этот раз уже не Тео, а он сам.
Люк и Эшли отправились на конную прогулку. Они не ехали никуда специально, но так или иначе оказались на вершине склона в нескольких милях позади дома и, не сговариваясь, остановились, развернув лошадей так, что им открылся вид на все поместье, с его парком и цветником. Это был последний день дома для Эшли.
– Я буду вспоминать об этом в Индии, – сказал он, – и думать, какого черта я там оказался. Говорят, англичане начинают ценить свою страну, лишь покинув ее. Ты тоже это почувствовал?
– У меня были причины для того, чтобы как можно реже вспоминать об Англии, – тихо проговорил Люк. – Ты еще не передумал, Эш? Еще не поздно.
Эшли рассмеялся.
– Когда я уже полностью собрался, чтобы уехать в Лондон, и все готово к тому, чтобы через неделю отплыть в Индию? – произнес он. – Нет, Люк, я не передумал. Мысли о будущем захватывают меня. Я просто хотел сказать, что мне будет не хватать всего этого, и всех вас тоже.
– У Фокса, который едет сюда, хорошие рекомендации, но никто не сможет работать лучше тебя, Эш. Когда бы ты ни захотел вернуться... Впрочем, это не важно. Мне тоже будет тебя не хватать – ведь ты мой единственный брат.
Они сблизились с тех пор, как родилась Джой.
– Но ведь был и другой брат, – возразил Эшли. – Ты хотя бы посетил его могилу, Люк?
– Нет, – коротко ответил Люк. – И не хотел бы говорить на эту тему.
– Ты должен кое-что узнать, – вдруг отрывисто бросил Эшли. – Мама говорила, что никто не должен знать, кроме нее, Генриетты и меня. Но это мучает меня, особенно теперь, когда я уезжаю. Ты вправе знать.
Люк снова развернул коня и теперь медленно спускался с холма по другому склону.
– Если это касается Джорджа, – предупредил он, – у меня нет никакого желания знать об этом.