Вышел в грозу биться со злобными духами, отразил все удары молний и грома. — В селении никого не убило, — необходимое бытовое чудо.
Выпил грибного компота, и давно умершие дедушки пришли навестить тебя и дать полезные советы. — Самое обыкновенное, и даже архибанальнейшее чудо.
Чудо оно везде, — в каждой травинке и под каждым камнем. Каждый эпизод жизни нанизан на чудо, словно бусинка на нитку. Ибо жизнь и есть главное чудо, — столь привычное и столь необъяснимое.
Но Амулет…
Амулет, был словно взрывом атомной бомбы, во время праздничного фейерверка. Только выжигал он не столько материю, сколько чувства и эмоции.
Даже от той точки, где тогда находился я… и в плане психического состояния, и в плане местоположения, — исчезновение Вождя Эгииноасиика смотрелось жутко. А как это виделось со стороны… — Бесстрашный Лга’нхи, осмелился заговорить об этом только спустя много лет. Но даже у куда более продвинутого меня, не хватает слов описать что я тогда видел, а главное, — чувствовал. А уж чего говорить про Лга’нхи?
…Так что судить можно наверное лишь по результатам происшествия. — А главный результат, — когда я спрятал Амулет в ящик, — аиотееки стояли на коленях.
…Угу. — Те самые, — гордые и никогда не сгибающие спин даже в присутствии своих главных Вождей, аиотееки-оуоо, стояли на коленях.
Нет, не передо мной. И не из страха. — Скорее это был своеобразный религиозный экстаз. …А может, их просто ноги не держали, — мои-то точно, тогда едва не подгибались от странной усталости и какой-то душевное опустошенности. — Тоже хотелось сесть, а лучше лечь, и лежать, глядя в бесконечное небо, без единой мысли в голове и шевелений чувств в душе.
Потом аиотееки встали, сели на своих верблюдов, и уехали. Молча.
А мы, так же, без лишних слов начали выносить трупы с верфи, выгонять в чисто поле верблюдов, и готовить корабль к отплытию.
Потом обычная суета и нервотрепка длительного морского перехода. В этой деревеньке нам действительно хорошо переделали «Морского Гуся», — хотя и шли мы напрямую, через участок моря, который по моим расчетам должен был быть куда шире чем лежащий дальше на запад, — плаванье продолжалось всего двадцать один день. Зато и вышли мы к знакомым берегам Ирокезии, избежав необходимости долго плыть вдоль побережья.
…И за все время плавания, мы не словом не обмолвились о том что произошло на верфи.
Почему? — Сам не знаю. Просто не хотелось об этом говорить. — Когда ты сталкиваешься с чем-то по настоящему необъятным для понимания, — проще сделать вид что ничего особенного не произошло, и сосредоточиться на выполнении мелких дел и задач. …Так проще сохранить свой разум.