Я быстро перелистал документы, и тут заметил синий чернильный штамп вверху каждой страницы: «Меркурий».
Вот оно что. И каким-то образом, через моего бывшего начальника, это связано со мной.
Вот она, разгадка — если бы еще разобраться в этих таинственных сокращениях и шифрах. Я задержал взгляд на фотографии, пришпиленной к первой странице в стопке карточек. Сверху была надпись: «Сертификат уволенного или ушедшего в отставку с действительной службы». Свидетельство о демобилизации. Я не сразу узнал на фотографии себя.
Потрясение было столь сильным, что я даже не услышал тихих шагов по ковру у себя за спиной, а когда услышал, было поздно. Я почувствовал тяжелый удар по голове, и все погрузилось в черноту.
Очнулся я в отделанном деревянными панелями конференц-зале, за огромным столом вишневого дерева.
Голова болела. Я попытался пошевелить руками и понял, что они пристегнуты пластиковыми наручниками к стальным подлокотникам офисного кресла. Ноги были примотаны к его основанию.
За другим концом стола сидел Дэвид Шехтер и глядел на меня.
Он улыбнулся — то есть, видимо, это было то, что он считал улыбкой.
— Вам было известно, — спросил он, — что незаконное проникновение с преступной целью может стоить вам двадцати лет тюрьмы? А то же самое с незарегистрированным оружием — пожизненного заключения?
— Полагаю, полиция уже в пути.
— Я не вижу причин, почему бы нам не договориться без вмешательства полиции.
Я невольно улыбнулся. Значит, в полицию звонить он не собирается.
— Мне трудно думать, когда кровь в конечностях не циркулирует.
По бокам у меня с хмурым видом топтались двое громил. Охранники. Или телохранители. У каждого на поясе по «глоку». Один был светловолосый, без шеи, с ничего не выражающим лицом.
Второго я узнал. Черный ежик и мускулистая фигура. Один из тех, кто вломился ко мне в квартиру. Над левым глазом, под самой бровью, у него был налеплен маленький белый пластырь. Другой, гораздо больше — возле левого уха. Я вспомнил, как запустил ему в лицо электробритвой.
Шехтер посмотрел на меня и кивнул:
— Развяжите его.
Мой приятель бросил на начальство возмущенный взгляд, однако вытащил из кармана куртки специальный нож и перерезал наручники.
— Уже лучше, — сказал я Шехтеру. — А теперь, если уж у нас намечается откровенный разговор, скажите, чтобы эти две гориллы вышли отсюда.
Шехтер кивнул.
— Семашко, Гарретт — прошу вас. Постойте за дверью.
Когда дверь за ними закрылась, я сказал:
— Маршалл Маркус знает, что вы организовали похищение его дочери?
Он резко выдохнул, почти фыркнул:
— Мне жаль, если у вас сложилось такое впечатление. Оно очень и очень далеко от истины.