— Да я тут нарыл любопытную полость, — отозвался геолог, — Может быть, может быть…
Вейне прикусил толстую нижнюю губу и застучал пальцами по столу, затем развернул голограмм-схему местности к югу от станции.
— Вот тут. Прозвучка показала интересные результаты. Большая пещера, заполненная, судя по всему, жидкостью. А Игнаша у нас все воду ищет, не изуверился еще.
Игнашу, то есть Игнатьева, можно было понять — если уж они торчали на этой богом забытой планетке, хотелось доказать ее пригодность для Экспансии. Ну и, конечно, узнать, откуда взялся туман. Особенно — откуда взялся туман. Если бы удалось выяснить его происхождение… О, Леонард бы не постеснялся набрать сто пар близнецов и загнать их в сырую мглу, лишь бы воспроизвести результаты того давнего, нечаянного эксперимента, который устроила над Землей сама вселенная…
Или кто-то другой? Исследовательская группа Леонарда уже пыталась сделать это на Пандите, да вот незадача — не сумели достаточно быстро собрать близнецов, и туман схлынул, оставив на камнях влажный след. Людмила тогда чуть не развелась с мужем. Но кто старое помянет…
— Вы пытались с ним связаться?
— Трижды. Не отвечает. Но тревожного сигнала не было.
Она взглянула на часы и, быстро накинув куртку, двинулась к шлюзу.
— Людми-ила Анатольевна! — проныл из-за спины Бейне, — Что вы, в самом деле. Игнатьев взрослый мальчик. Еще двенадцати часов не прошло. А связь тут барахлит, вы же сами знаете — сильные электромагнитные помехи…
— Я за вас отвечаю, — коротко откликнулась навигатор.
И это была правда. Но правда была и в том, что ей смертельно осточертели эти кремово-белые стены. «Навигатора надо беречь». Первое правило «внешних» полетов, выверенная политика космофлота — только эти ребята не задумывались о том, какие люди шли в навигаторы. В их с мужем бездетности был виноват не Леонард. Она, Людмила, — ей вечно не сиделось на Земле, словно и в самом деле что-то манило из космоса, звали туманные голоса. Ей было некогда.
Даже сейчас, на старости лет, не могла побороть эту непоседливость.
Вейне закряхтел, нехотя свернул голограмму и потащился к шлюзу за ней. Он тоже читал инструкции.
6. Там
Вась-Вась щедро поделился кисляком, а это непременно означало, что ему что-то нужно. Был он противный, длинный, морщинистый не по годам и гунявый — ну рыбоед рыбоедом. Оба сидели на краю крыши, грелись на солнышке.
За спиной трудились огородники. Тыквы уже начали зреть, светили сквозь листья желтым боком. У Вась-Вася нет-нет глаз и косил — наверняка думал, как бы тыковку подтибрить. Но основная задумка его была не в этом.