Конечно, она мамина подруга, но слишком серьезно относится к своей работе менеджера в закусочной. Если мы хотим взять отгул, то должны за две недели внести свой запрос в книгу в кожаном переплете, которая находится за стойкой менеджера зала. А я не сделала этого. Гонка, на которую позвал меня Джереми, будет через пять дней. Пора встретиться лицом к лицу с гневом Стефани.
Я переплетаю пальцы за спиной. Она занята тем, что читает распечатку сегодняшних продаж – надеюсь, хороших продаж, потому что это может привести ее в хорошее настроение.
– Стеф? Если у тебя нет дополнительных поручений на сегодняшний вечер, я была бы счастлива наполнить бутылки с кетчупом.
Ее взгляд не отрывается от распечатки:
– Чего ты хочешь?
Я делаю глубокий вдох:
– Могу я взять отгул на утро воскресенья?
– Для чего?
– Есть один парень…
Открыв в изумлении рот, она кладет распечатку с продажами в бак со сметаной. Вроде бы это должно быть опасно для человеческого здоровья.
– Ты хочешь взять отгул на работе, чтобы что-то делать с парнем?
– Да… – Я хочу объяснить ей про гонку, но она прерывает меня, широко улыбаясь и приобнимая:
– Ты можешь делать все, что захочешь, ребенок.
Что ж, это было легко.
А что не настолько легко?
Мой персональный тренинг с Мэттом в среду.
В тренажерном зале, в котором он работает, есть закрытый легкоатлетический манеж, и, чтобы сделать мое сердце сильнее, он заставляет меня делать скоростные челночные забеги. Он поставил на трек пять конусов. Задание выглядит так: добежать до первого конуса, затем обратно к стартовой линии, добежать до второго конуса, затем обратно к стартовой линии, и так далее. Чтобы отвлечь меня от своих дьявольских упражнений, он непрерывно разговаривает, рассказывая мне о доме, который они с Кейт купили вместе, в котором будут жить, когда поженятся, о списке фильмов, которые он хотел бы посмотреть, но после семи серий челночных забегов соленый пот ручьем льется по моему лицу и жжет глаза, и я, наклонившись и опираясь о свои колени, часто дышу, словно собака, которую мучает жажда.
Мэтт вручает мне стакан воды, и как только я выпиваю его, он ведет меня обратно к беговой дорожке.
– Я умру, – говорю я после трех миль.
– Если ты сейчас не заставишь себя, ты не сделаешь этого и за всю гонку.
– Я финиширую, – рычу я.
Мэтт широко улыбается:
– Вот это мне нравится слышать.
После несметного количества скручиваний, отжиманий и приседаний, мои бедра болят, словно кто-то загнал в них дрель.
– Меня сейчас стошнит, – говорю я, стискивая свою тазовую кость.
– Пойдем растянемся.
В то время как я лежу на мате на полу, Мэтт начинает давить на мое бедро. Это дает мне значительное растяжение, но это дико – то, что он стоит на коленях между моими ногами.