Зато в другой раз, когда тоже ночевали в крестьянской избе, Володя выспался, как в детстве. Девушка, которая привела ночлежников к дедушке с бабушкой, жила с родителями в другом доме. Одной помехи уже не было. Володя лежал на лежанке возле печки, а Николай и баянист Вадут Сафин лежали на печке. На старинной деревянной двуспальной кровати с резными шишаками спали дед и баба. Они не храпели. И Колька не храпел. Там, на печке было уютно, Володя тоже хотел было там расположиться, но троим было тесновато. На печке в сетках и просто связками-косицами висело много репчатого лука. Утром, когда Володя проснулся, на печке велась беседа, Колька читал Вадуту стихи:
== На печи вдвоем не тесно,
Мой товарищ спит со мной.
Пахнет луком, пахнет детством,
Пахнет русской стариной.
Колька и Вадут, видимо, тоже выспались хорошо. Правда, это удавалось не всегда.
До железнодорожной станции Батецкая (поселок Батецкий) они на лыжах не дошли. За ними был выслан небольшой автобус, который встретил их и привез прямо к Батецкому дому культуры. Сдав лыжи и вещмешки местному завхозу, ребята гуськом вошли в концертный зал. Несколько передних рядов стульев были убраны, так что зал, если вернее сказать, был концертно-танцевальным. Входили курсанты под марш "Прощание славянки", исполняемый батецкими музыкантами. Сцена в доме культуры была высокая. В глубине ее стояло черное пианино. Внизу, у самой сцены == еще одно пианино, за которым при исполнении марша находилась тоненькая нежная девушка, как позже выяснилось, преподаватель английского языка и ведущая немечающегося вечера. Впрочем, уже начавшегося. Пока музыканты исполняли еще один номер, ведущие успели ознакомиться с программами друг друга и составили общую программу вечера. В столовую при доме культуры ходили по мере высвобождения от исполнения номеров. В этом
отношении сложнее всех было оркестрантам и конферансье. Но все поужинали нормально. Номера самодеятельности сменялись танцами, танцы == викторинами, викторины снова заменяли концертные номера и так далее.
Симпатичная ведущая буквально покорила курсантов. Володя, впервые увидев ее, подумал: "Как соломинка, или принцесса на горошине". Но потом это мнение изменилось. Особенно восхищался ей Юра Иванов. И понятно: две родственные музыкальные души. Она же вообще была очарована Юркиной игрой, но более, и это было заметно всем, она очаровалась не игрой Юры и не им самим, а оркестровым барабанщиком Толей Щипаревым, красивым двадцатидвухлетним курсантом. Ее интерес не ускользнул и от внимания самого Толи. Они довольно быстро поняли друг друга.