– Это не кто-то из списка, насколько я помню, – сказал Габриэль.
– Да, разве не странно?
– Посмотри, тут есть все, правильно? Учителя, Эриксен, Мунсен, девочки – но этот парень?..
Габриэль посмотрел на доску, которую Людвиг еще раньше завесил фотографиями всех жителей, всех учителей, но этого нового лица нигде не было.
– И почему он смотрит прямо в камеру?
– Странно, – согласился Габриэль.
– Странно, да? Школьная экскурсия. Все смотрят на животных, как бы скучно это ни было, но этот пацан глядит прямо в камеру, как будто он…
– …проверяет, где она, – закончил Габриэль.
– Может, я, конечно, чересчур подозрителен, вот поэтому мне и нужен был свежий взгляд. Как думаешь, мы сможем это использовать?
Габриэль стоял и молча смотрел на картинку. Глаза за очками, смотревшие на него почти удивленно, пока остальные в группе разглядывали стенд, на который показывал седовласый экскурсовод.
– Вот дерьмо, – сказал он, не в силах оторвать глаз от парня в рубашке.
– У нас на стене его нет, так ведь? Ты же его здесь не видишь?
Грёнли развел руками, указав на фотографии всех лиц из «Садоводства Хурумланне».
– Совершенно точно нет, – ответил Габриэль.
– Так значит, это не я начинаю стареть? Или упустил что-то? – улыбнулся ему Людвиг.
– Но какого черта он смотрит в камеру? – задумался Габриэль. – Может, это имеет отношение к взлому, когда украли перья?
– Ты так думаешь? – спросил пожилой следователь.
– Именно, – сказал Габриэль, почти загипнотизированный этим незнакомым лицом, уставившимся на него.
Парень в светлой рубашке и круглых очках.
– Тут что-то есть? Или я ошибаюсь?
– Определенно что-то есть, – согласился юный хакер. – Определенно, Людвиг.
– Я звоню Мие, – сказал Грёнли и выбежал из комнаты за своим телефоном.
Новое место казалось маленькому мальчику странным, и поначалу ему все было непривычно, но постепенно все наладилось. Тут было не так много книг, но стены были толще, поэтому никто не обсуждал его по вечерам, и эта женщина, всем тут управляющая, оказалась довольно милой. Хелене. Она не смотрела на него странно, как это делали другие в том, прежнем месте. Она относилась к нему так же, как и к другим подросткам, которые тут жили, ведь детей тут не было, но это не страшно. Ему все равно больше всего нравилось быть самому по себе.
Здесь было еще семь человек, но мальчик всего один, Матс, и он очень нравился мальчику. На самом деле, Матс даже немного напоминал ему о маме, все время говорил, какой плохой мир вокруг и какие все люди больные на голову. Еще Матс любил краситься, но не совсем так, как мама: он рисовал черные круги вокруг глаз и красил ногти черным лаком. Матсу вообще нравилось все черное. У него была только черная одежда, а на стенах висели плакаты с музыкантами, также одетыми в черное, с накрашенными белыми лицами и шипованными браслетами. Метал. Вот что играли эти группы. Маленький мальчик особо не видел их, в основном слушал, когда Матс сидел с музыкой в своей комнате, показывал и рассказывал. Было много видов метала. Спид-метал, дэт-метал и то, что ему казалось самым привлекательным, – блэк-метал. От музыки он был не в восторге, слишком много воплей, но ему нравились истории, особенно про блэк-метал. Про группы, которые приносили в жертву коз и выставляли на сцену голых людей на крестах на своих выступлениях, а тексты у них были про сатану и смерть.