– И кто это такой? – спросил Карри.
– Татуировка?
– Какая татуировка? – спросил Карри, почувствовав, что тупеет.
Он жалел о том, что два дня провел в запое, не выпуская стакана из рук, и пока его коллеги разыскивали разгуливавшего на свободе преступника, он, как последняя сволочь, палец о палец не ударил.
– «AF», видишь ее?
– Да, – сказал Карри, глядя туда, куда она показывала.
– И голова лошади?
– Да?
– Андерс Финстад, – сказала Ильва. – Камилла очень любила лошадей. Этот Финстад управляет центром верховой езды недалеко от садоводства, где она жила.
– И?
– Он есть в архивах. Шестьдесят шесть лет. Ранее ему предъявляли обвинение в сексуальных домогательствах. Просил девочек снимать лифчики перед лошадьми и фотографировал их. Девочкам было двенадцать и четырнадцать лет.
– Но какого дьявола…
– Знаю, – кивнула Ильва.
– И что случилось?
– Заявление ни к чему не привело. Умелый адвокат, отсутствие доказательств, не знаю, но как бы то ни было, сейчас они концентрируются на нем, на Андерсе Финстаде. Камилла состояла в его клубе верховой езды. И была очень способной, кстати, насколько я поняла. Собиралась выступать в юношеской национальной сборной по конкуру.
– Наша жертва?
Ильва кивнула.
– Миа сейчас там, остальные в «Садоводстве Хурумланне».
– В гараже есть машины? – спросил Карри.
– В смысле?
– Они забрали все служебные машины?
– Нет, не знаю, – сказала Ильва, выходя в коридор. – Мне отметить, что ты пришел на работу, или ты все еще на больничном?
– Я думал, что этими вещами занимается Грёнланд, нет?
– Неа, – вздохнула Ильва. – Наверное, через это все новички проходят?
– Спроси у Аннете, – подмигнул Карри, нашел свободный ключ от машины в шкафчике, отнес пустую чашку на кухню и поехал на лифте вниз прямо в гараж.
Мунка сразу впустили за ограждения рядом со съездом в «Садоводство Хурумланне», его машину встретили вспышками камер пресс-фотографов, и он очень обрадовался, что поручил Мии поехать в центр верховой езды.
Проезжая по аллее к садоводству, он покачал головой, бросив взгляд в зеркало заднего вида. Хелене Эриксен звонила ему утром, и она не преувеличивала. Пресса захватила место, как полчище саранчи, они суются всюду. Девочки напуганы, что нам делать?
Мунк улыбнулся про себя, припарковавшись перед главным корпусом, и выбрался из черного «Ауди». Он понемногу начал ценить эту Хелене Эриксен. Саранча. Он бы и сам так их назвал.
Мунк прикурил, когда Ким Кульсё спустился с лестницы большого белого главного корпуса.
– Устроили тут хренов цирк, – сказал Ким, кивнув на людей на аллее.
– Все под контролем, – сказал Мунк. – Как тут дела?