Веселыми и светлыми глазами (Васильев) - страница 98

Вернувшись в гостиницу, я заглянул в окошко администратора.

— Как устроились? — спросила меня администратор.

— Отлично, — ответил я. — Только скучновато одному.

— Можем кого-нибудь подселить, если хотите.

— Пожалуйста.

— Но цена будет та же.

— Разумеется.

Часа через два ко мне в комнату ввалился широкоплечий дядька. Одной рукой он тащил рюкзак, а другой — большущий чемодан, из которого торчали вещи. Чемодан был фанерный, самодельный, углы обиты жестью.

— Переселяемся! — подмигнул мне дядька, осматривая номер. — А здесь я еще не жил!

Дядька был коренаст, широкоплеч и фигурой напоминал краба: такой же квадратный, крепкий и колченогий.

— Ты сам откуда? — спросил меня дядька. — О, приличная деревуха! Мост там красивый. Наверху мост, поезда ходят, а под мостом — гаражи. Ловко придумано!

Мы с дядькой еще поговорили в таком же духе. Отличный собеседник попался. Но главной отличительной особенности этого дядьки я еще не знал, она проявилась позднее.

Когда по московскому времени был уже поздний вечер, дядька предложил мне:

— Ну что, Кирюха, зададим храповицкого?

Раньше я понимал это как просто лечь спать. Но дядька знал иной, более глубокий смысл.

Уже минуты через три он захрапел. И постепенно, как паровозик, отходящий от платформы, стал все усиливать, все разгонять обороты. Потом, когда заработали все рычаги, раздался такой храп, какого я никогда в жизни не слышал. Дребезжали стаканы на столе, дребезжала люстра, вибрировала моя кровать. Похоже было, что я лежу на жестяной крыше и где-то рядом бушует гроза.

Я не вынес, вскочил и схватил дядьку за плечо, начал трясти.

— В чем дело? — не открывая глаз, спокойно спросил дядька.

— Как в чем дело? Повернитесь на другой бок!

— Радио, — пробормотал дядька.

— Что радио?

— Включи радио.

— А вы повернитесь на другой бок!

— Сейчас, — пообещал он и повернулся.

Минуту было тихо. А потом началось! Мне казалось, что под окнами гостиницы кто-то ездит на мотоцикле без глушителя.

— Кончай! — закричали из соседней комнаты и забарабанили нам в стенку. — Кончай давай! Повернись на другой бок!

Я засунул голову под подушку. Заткнул уши. Наконец вскочил, схватил одеяло и выбежал в коридор.

— Что случилось? — строго спросила дежурная по этажу. Но я только кивнул через плечо. Она поняла все. За мной следом по узкому коридору, громыхая, катилась горная лавина!

Я пристроился в кресле в конце коридора, закутался в одеяло. Как бедный одинокий беженец.

Прощай, мой лучший номер в гостинице, номер, в котором бывал сам Эджворт Бабкин! Прощай, мое теплое гнездышко! Теперь я буду спать на этом простом прокрустовом ложе.