– Мы не поддерживали отношений.
– Почему?
– Так получилось. Мне жаль, что так получилось.
– Десять лет солидаризировались с узурпаторшей, а теперь жалеете?.. Ну, хорошо. Вы, в общем, ему не родственница. Не кровная родственница. А ваш муж? Он тоже позабыл о существовании брата?
– У него свои резоны. Я относилась к ним с пониманием.
– А к Александру не относились с пониманием? У него были причины ненавидеть мать?
– Я бы на его месте возненавидела… Если бы не была на своем.
– Вы знали, что он приезжает?
– Нет. Я узнала об этом вчера. Как и о болезни Беллы.
– Когда конкретно?
– Сразу после того, как приехала в «Приятное знакомство» с детьми.
– А ваш муж?
– Он появился позже. Днем. В городе его задержали дела. Сдача объекта. Все как обычно – аврал и штурмовщина.
– Кто вам сообщил дурные вести о свекрови? Или это были радостные для вас вести?
– Сейчас это не имеет значения. Мне сказал об этом Виктор.
– Не удивились, что он не поставил вас в известность раньше? Все-таки болезнь Альцгеймера не случается с человеком в одночасье.
– Естественно, я была удивлена. Когда отошла от первого шока. Во-первых, я – психоаналитик и могла бы помочь на первых стадиях развития болезни… Во всяком случае, хоть ненадолго замедлить ее ход…
– Вы бы и впрямь это сделали? Учитывая ваше… столь нежное отношение к Белле Романовне?
– Да. Но правда заключается в том, что вылечить Альцгеймер нельзя. Слегка замедлить ее ход – да, продлить существование пациента – да. Хотя это будет именно существование, до тех пор, пока больной человек не забудет окончательно, как правильно дышать.
– И такое случается?
– Случается разное, но исход один. Полное разрушение личности и смерть. Вряд ли Белла хотела бы себе такой судьбы. Она и в страшном сне не могла себе этого представить. Вчера, когда я ее увидела… Я впервые пожелала ей скорой смерти. Искренне и от души.
– «Скоро ты сдохнешь, гадина». Это оно? Пожелание?
– Ах, господи… Мальчишка…
– Так он не соврал?
– Единственное, чего я не понимаю, – как он мог это услышать? Я была совсем одна… Стояла в зимнем саду, перед окном. Смотрела на поле для гольфа. Метель только начиналась. Я даже не уверена, что произнесла это вслух… И вокруг никого не было. Ровным счетом никого…
– Этот парень – тот еще геморрой, так?
– Я не была бы так категорична в оценках.
– Правда?
– Его жизни не позавидуешь.
– Честно говоря, я бы тоже так помучался. Под британским флагом.
– И согласились бы пережить то, что пережил он? Смерть матери, которая произошла на его глазах.
– Я не знал этого.
– Видите ли, Лора… Первая жена Виктора, мать Марка… Она не умерла. Вернее, не просто умерла. Она покончила с собой. Марку тогда было четыре года.