– Сердце у него червивое. Вот что.
Женькин русский всегда был безупречен, она типичная билингво, но долгая жизнь в Испании иногда дает знать о себе: Женька употребляет некоторые слова не по назначению. Обычно это выглядит мило и смешно. Но сейчас Саше было не до смеха.
– С чего ты взяла?
– Вижу. Странно, что ты этого не заметил.
– Он ребенок.
– Не такой уж ребенок. Сколько ему?
– Двенадцать. – Саша пожал плечами. – Или тринадцать. Какое это имеет значение?
– Никакого. Ты прав. Черви заводятся в любом возрасте.
– Прекрати! – вспылил он.
Но тут же осекся. Женька сделала ему большое одолжение, приехав сюда. Наступила на горло собственной гордости, сумела обуздать чувства – один Бог знает, чего это ей стоило. А Саша ведет себя как последняя сволочь. Так чем он лучше Марика?
– Извини меня, кьярида.
– Все в порядке, милый. Я не сержусь.
– Так что ты хотела сказать мне?
– Не сказать. Кое-что показать.
Распахнув дверь в «их комнату», Женька втянула Сашу вовнутрь и тихо произнесла:
– Осмотрись. Ничего не замечаешь?
– Можешь не шептать. Мы одни.
– Я ни в чем не уверена. Во всяком случае, в том, что касается этого дома. И его обитателей. Здесь кое-что изменилось. Пока я была в душе.
Кровать, шкаф, кресла, роллеты на окнах, икеевский постер на стене… Дряхлый мост в ошметках тумана. И – человек, лежащий на мосту. Собственно, не человек даже – стилизованное изображение человека: палка-палка-огуречик. И кривая рожица – всё, как в детском стишке. Саше и трех секунд не понадобилось, чтобы воспроизвести его в памяти. Кто-то испортил грустный фотографический ландшафт черным и красным фломастером. Черным был нарисован сам человечек, а красным – лужа под ним. Для пущей убедительности лужа была заштрихована, чтобы ни у кого (даже у испанцев) не возникло никаких сомнений:
это кровь.
Подломив ноги-палочки в коленях, человечек лежал в луже крови на мосту. Такой нелепый автограф мог бы оставить ребенок.
Марик, к примеру.
Это было первым, что пришло Саше в голову, но он тут же отбросил вздорную мысль. Во-первых, Марик – уже давно не ребенок, не маленький ребенок. И всё то время, пока Женька мылась и приводила себя в порядок, он просидел на лестнице рядом с Сашей.
– Мне оно не нравится, – сказала Женька. – Мне очень сильно не нравится это послание.
– Послание?
– А что это, по-твоему?
– Просто рисунок. Детский рисунок. Рисуют же дети на обоях…
– Ты хоть сам себя слышишь, Алекс? Здесь что, полно детей?
– Я понятия не имею. Может быть, здесь есть еще дети…
– Да даже если бы их собралась здесь целая подготовительная группа… – Досадливо махнув рукой, Женька подошла к постеру и постучала костяшками пальцев по его нижней кромке.