Огромное рубчатое колесо броневика с плеском надвинулось справа, остановилось. Еще подалось вперед.
— «Ван Гог»! «Ван Гог»! Это море! Море! Видимость ноль. На сто тридцать первом море!
— Это не море,— сказал Спринглторп.—Это океан.
И в последний раз повторил про себя, как молитву: «К складам! И потом к мосту».
Броневики прошли вперед еще метров двести, остановились. Вода стала заливать двигатели. Дорога под ней слишком быстро шла под уклон. Уклона здесь никогда не было. Здесь всегда была равнина, плоская, как бильярдный стол. А как же город?
Впереди трепетала непроницаемая беззвучная перламутровая завеса.
— «Ван Гог» — «Рембрандту»! Срочный возврат! Оставьте наблюдательный пост на джипе перед урезом воды. Связь по мере движения уреза. «Ван Гог» — «Рафаэлю»! Срочный возврат! Начните эвакуацию Виллоу-три. Высылаю самоходные понтоны. Броневики используйте по своему усмотрению до прибытия понтонов.
— Вас понял! — механически ответил Спринглторп, уже понимая и еще не понимая. Не принимая того, что вероятнее всего произошло.
Дробный стук отдавался в плечах и затылке. Сиденье под Спринглторпом подпрыгивало. Вертолет словно висел на трепещущей ниточке, а внизу шевелилась, переваливалась дымящаяся серая гладь океана. По ней неслись ящики, бочки, бревна, пакеты досок. Вот стремительно пробежал рыболовный траулер, потом второй. Нет, это был тот же самый, просто они вернулись к нему. На палубе стояли люди и призывно махали руками.
— Скажите им, пусть идут на восток,— зазвучал у него в ушах голос полковника Уипхэндла.
Капитан Двайер, сидевший рядом со Спринглторпом, наклонился, защелкал тумблерами и произнес, четко выговаривая слова:
— Траулер четыре тысячи пятьсот тридцать три! Идите курсом двадцать пять до линии электропередачи и вдоль нее до шлюза. Там вас встретят.
Траулер запрокинулся влево, и на его место приплыло торчащее из воды закопченное жерло трубы, рядом второе, третье.
— Электростанция, полковник! — крикнул Спринглторп.
— Не кричите, капитан. Вас прекрасно слышно,— ответил Уипхэндл.— Какой высоты трубы?
— Пятьдесят два метра.
— Торчат метров на десять,— оценил Уипхэндл.
Значит, здесь глубина сорок.
Внизу, плотно прижавшись бортами друг к другу, наискосок пробежали две баржи, а следом проплыл огромный серебристый круглый бак с длинным радужным хвостом. Еще один. Нефтехранилище. Всплыло. Действительно, оно должно было всплыть.
Водная гладь под ними еще раз перевалилась, приблизилась, стремительно понеслась в сторону. Местами она кипела, пузырилась, местами на ней пластались какие-то пестрые лохмотья, но большей частью она была так спокойна, так безмятежна, словно не эта зелено-серая лоснящаяся жижа бесшумным молниеносным наскоком часов восемь тому назад удушила тридцатипятитысячный город. Предусмотрительно опоенный зельями Памелы Дэвисон, Спринглторп не чувствовал ни ужаса, ни страха—только холодную сосредоточенность, желание увидеть. Что угодно.