Честно скажу - моему удивлению не было границ. В этом мире, имея печатные станки и возможность издавать огромные по меркам средневековья тиражи книг, эти самые книги не были популярны. Я вам больше скажу - художественная литература, да и научная с документальной, возводилась в ранг артефактов. Точнее говоря, подобные книги, да и любые другие, были огромной редкостью, имеющиеся лишь в домах богатых и высокопоставленных лиц. В том смысле, что все о них знают, но никто ни разу не прикасался.
Более того, менестрели, писатели и поэты считались в этом мире равными бродягам и нищим. Их искусство презиралось! И это меня поразило до глубины души! Я, слава богу, раньше жил рядом с библиотекой и частенько брал оттуда разные романы, в том числе и классику. К сожалению, на покупку книг денег у меня не было, но я находил возможность читать и читал! Мне это нравилось! Нравился сам процесс. Поэтому меня, частого члена районной библиотеки, которого библиотекари знают в лицо и частенько угощают чайком, ситуация поразила до глубины души!
И Дрик, так же не нашедший свободы творчеству, тем не менее, писал. Его стихи были очень красивы. Они были пусть и не всегда ритмичны и рифмованы, но в них было столько души и чувств, что мелкие недостатки просто затирались! И вот гном прочитал мне одно из своих стихотворений, которые записывал в потрепанную книженцию:
Наш мир стал немощным и падким,
Погряз во лжи и наслаждении.
Правда мрет под ложью сладкой,
Не видно миру уж спасенья.
Возвысились те пожеланья,
Что низменны. Ужасны. Гадки.
И скрыли мира увяданье,
Блеск злата, подлые подкладки.
Давно уж в мире не в чести,
Без денег встать за отчий дом.
Приходится простым нести
Бремя, чтоб накрыт был стол.
Ведь как живется беднякам?
Так, как желают богачи.
Трудом живут по медякам.
А те лишь златом за 'молчи'.
Продаться можно за гроши,
Врагу. За то, что друг дал меньше,
И правят миром богачи,
Живут судьбой противной, грешной...
Естественно, я слушал далеко не рифмованный русский перевод амулета. Но я специально попросил Дрика заново прочитать этот стих, который, к слову, гном не закончил, но на этот раз я отложил переводилку в сторону. И должен сказать, что стих все равно затронул душу, пусть я и не понимал слов. Жаль, такого таланта у меня нет. Хотя, может и есть, да нет возможности ему раскрыться.
Я в меру своих способностей перевел этот стих вместе с рифмой и ритмом на великий и могучий. Как же хорошо, что проблем с бумагой и пишущими приборами вроде очень популярных здесь карандашей, здесь нет. Да, тут уже есть довольно приличные карандаши, качеством намного выше тех, к которым я привык пользоваться на Земле. Они практически не портятся в воде, их тяжело сломать, одного хватит на довольно длительный срок. К сожалению, стирать карандашные записи нет возможности, да это уж не такая проблема, чтобы из-за нее беспокоиться.