— В таких вопросах спешка ни к чему.
Тони добивался мирового соглашения с выплатой отступных, а она неизменно ему отказывала.
— Он не получит от меня ни пенни, — упорствовала Лиза.
— Я чувствую себя обязанным довести до вашего сведения, что если вы согласитесь выплатить Тони крупную сумму, скажем, миллион фунтов, то вся эта травля в прессе прекратится, — сказал ей адвокат. — Он всего лишь хочет очернить ваше имя, чтобы, когда дело дойдет до суда, разбирательство завершилось в его пользу. Тони потребует мирового соглашения и может получить больше миллиона, если решение о размере компенсации будет принимать судья.
— Если дело дойдет до суда, у меня найдется что порассказать о Тони, — ответила Лиза, имея в виду взятки, азартные игры и попытки закрыть «Спринг инжиниринг» — не говоря уже о самоубийстве его первой жены.
— Как вам будет угодно, — со вздохом согласился Алан Пил.
— Что-то происходит, — испуганным голосом сказала Нелли. — У нас тут ошивался один ушлый репортер. Он задавал вопросы о тебе, и Джоан что-то ему рассказала.
— Да что могла рассказать ему Джоан? — рассмеялась Лиза. — Нет ничего такого, что было бы известно ей и о чем не знала бы ты и мальчишки.
— Понятия не имею, — ответила Нелли. — Но, как бы то ни было, она сказала, что он заплатил ей кучу денег. Джоан приходила вчера вечером, и еще никогда я не видела ее такой взволнованной — она была в полном восторге. А ты знаешь, что после смерти мамы наша сестра тебя ненавидит.
Проснувшись на следующее утро, Лиза спросила себя, почему у нее сводит живот. Потом она вспомнила — Джоан. Она посмеялась над страхами Нелли, но, положив трубку, ощутила, как в душе у нее поселилось гнетущее чувство тревоги. Вчера вечером, перед тем как заснуть, Лиза долго лежала в постели, думая о событиях, о которых не вспоминала долгие годы. Об ужасных, отвратительных событиях, которые она сознательно загнала в самый потаенный уголок памяти. Например, знала ли Джоан о том, что ее старшая сестра сделала аборт? Жуткое прошлое вдруг обрушилось на Лизу и так ясно встало перед ее внутренним взором, что она вновь испытала боль, словно это случилось только вчера.
В этом был виноват Тони, и Лиза вслух прокляла его, обзывая самыми гадкими словами, какие только знала, пока не вспомнила, что стены в доме — точно бумажные и что Флоренс Дэйл может услышать ее.
Зазвонил стоящий рядом с кроватью телефон.
— Что вы можете сказать по поводу статьи в «Метеоре»? — поинтересовался чей-то голос.
— Никаких комментариев! — Лиза с грохотом швырнула трубку на рычаг, встала с кровати и набросила на себя первое, что подвернулось под руку.