У Иззи кровь отхлынула от лица. Он сунул руку под прилавок и достал оттуда перемазанную маслом стальную монтировку, медленно положил ее на прилавок и сказал:
– Как тебе это понравится, сержант?
Слово «сержант» он произнес с преувеличенным презрением, таким, какого можно ожидать от плохого театрального актера. Сэму такое уже было знакомо – Салли несколько раз удавалось уговорить его поехать в центр города в театр, чтобы они тоже могли приобщиться к культурке.
* * *
Как вот сегодня. Сегодня они с Салли собирались рвануть на метро в центр, перехватить на бегу хот-дог прямо с тележки разносчика, чтоб успеть на постановку «Энни, хватай ружье». А после театра зайти в какое-нибудь симпатичное местечко и выпить. Мать Сэма помогала Салли с шитьем – Сэм не знал, что они там затевают, он понял только, что это будет новое платье. Пока они ехали в поезде подземки, Салли куталась в огромную шаль, плотно ее облегавшую, чтобы Сэм ничего не разглядел. Но когда они вышли на платформу, она сбросила с плеч эту светло-кремовую мягкую шаль, и у Сэма аж дыхание перехватило. Платье обнажало плечи, было присобрано в талии и падало к бедрам пышным колоколом, а потом лилось водопадом рубиново-красного оттенка, чуть прикрывая колени. На ногах у нее были черные туфельки на каблуках, украшенные сверху красными шелковыми розочками.
После спектакля и короткого забега в кафе в конце того же квартала перекусить ватрушкой они направились к метро. Погода стояла отличная. Было видно все звезды, даже несмотря на яркие отсветы реклам. Сэм жалел, что не может устроить так, чтобы ночь длилась бесконечно, дольше, чем те десять часов, которые она должна была тянуться. Но когда заметил телефонную будку в переулке, в паре шагов от себя и по пути к станции метро, то извинился и сказал, что должен позвонить, потому что Хирш любит, чтобы подчиненные докладывали ему о своих передвижениях.
Когда он вернулся, Салли спросила:
– Тебе нужно ехать, да? Тогда поезжай, милый. Я и сама отлично до дому доберусь.
– Нет уж, спасибо. Я хотел бы поцеловать тебя на прощанье прямо на ступеньках перед дверью.
По дороге к ее дому Сэм старался вести себя достойным образом; он помнил, что здорово вспотел, что от него несет по́том, так что держал руки при себе. Перед ее дверью он крепко ее поцеловал, отпустил ее и помахал ей рукой, когда она была уже за порогом и видела его только сквозь стекло двери. После чего отправился на место преступления – в старый многоквартирный дом на Авеню С, где жили мать Салли и ее брат Иззи. Он не знал точно, что там произошло, но в любом случае не хотел, чтобы она там оказалась.