В молодые годы я работала учительницей в музыкальной школе, и для меня началом года был именно сентябрь. Новый год начинался не первого января, а первого сентября. Да и в некоторых религиях новый год начинается именно с сентября. Это можно понять: сбор урожая, созревание плодов, свадьбы. Подведение итогов.
Лето кончилось. Каким бы оно ни было, но лето – это солнце, тепло, рай, «это маленькая жизнь», как поет Олег Митяев. Однако многие не выносят жару. Осенью легче дышать, осенью приятнее гулять, богаче краски. «В багрец и золото одетые леса». Красота иная, чем летом. Разница такая же, как между юностью и зрелостью. Не старость, нет. Старость – это зима. А осень – именно зрелость, насыщенность.
Кровососущие, комары и мошки, закончили свой жизненный цикл, выполнили свою программу размножения и убрались восвояси. Без них тоже гораздо спокойнее человеку: никто не мельтешит, не зудит, не жалит. Ночью, когда комар на бреющем полете кружит над лицом, звук напоминает войну.
Японцы не боятся смерти и считают ее главной встречей.
Несколько дней назад умер мой сосед. Он поехал на Арбат проголосовать за мэра Москвы. Опустил бюллетень, вышел на улицу и умер за несколько секунд. Он, наверное, не заметил, что умер. И продолжал идти по Арбату где-то за чертой.
Мне хочется сказать о нем несколько слов. Виктор Матвеевич Горшков. Он был поэт, геолог, муж моей подруги писательницы Анны Масс плюс дед Мазай. Дед Мазай спасал зайцев от наводнения. Пересаживал их в свою лодку. Виктор Горшков спасал тех, кто не мог без него обойтись. К нему тянулись гастарбайтеры, он давал им свои рабочие инструменты: лопаты, лом, молоток, электропилу-болгарку. Рабочий люд – таджики, армяне, белорусы приезжали на заработки с голыми руками. Не поедут же они с лопатой и молотком. Все это находилось у Виктора Матвеевича. Он сочувствовал униженным и оскорбленным. Он их уважал. Они смотрели на него с благодарностью. И Виктор Горшков в свою очередь питался их благодарным светом.